Эркюль Пуаро и Шкатулка с секретом

Ханна Софи

– Если они и сомневались, то не без причины, – вмешался я. – Гарри действительно производит впечатление человека, у которого между ушами пудинг, верно?

Пуаро пробурчал в знак согласия что-то невнятное, а потом сказал:

– Хотя, возможно, нежелание леди Плейфорд и ее покойного супруга выпускать из рук бразды правления семейным состоянием связано с личностью не столько сына, сколько невестки, которая успела показать себя во всей красе за те несколько часов, что мы с ней знакомы.

– А что вы имели в виду, когда сказали, что леди Плейфорд хотела наказать, но не жестоко?

– Давайте

допустим, что она не хочет оставлять детей совсем без наследства – в конце концов, это было бы чересчур. В то же время ее раздражает, что они ждут его как чего-то само собой разумеющегося. Возможно, они недостаточно внимательны к ней. Вот она и составляет новое завещание, по которому все достается Джозефу Скотчеру. Она знает, что он не переживет ее, и потому ее решение для него не более чем красивый жест. Зато теперь ее дети и сноха понервничают, ожидая кончины Скотчера, – а вдруг она все-таки возьмет да и умрет раньше, чего не бывает? И только когда его не станет, они вздохнут с облегчением, но никогда уже не будут считать, что все, чем владеет леди Плейфорд, автоматически перейдет к ним после ее смерти. А значит, будут куда более внимательны и почтительны к ней.

– Что-то мне не нравится эта теория, – сказал я. – Вы правы, всякое бывает, поэтому леди Плейфорд никогда не стала бы полагаться на случай в своих планах. Если бы она действительно хотела, чтобы ее имение отошло к детям, то не стала бы так рисковать. Кто знает, вдруг она упадет завтра с лестницы и сломает шею, тогда все и впрямь достанется Скотчеру.

Я ждал, что Пуаро станет спорить, но нет. Какое-то время мы шли молча. От стараний приспособиться к его неспешному шагу у меня заболели ноги. Странно, что никто еще не догадался устроить состязания по медленной ходьбе; оказывается, она заставляет работать такие мышцы, о существовании которых человек обычно даже не подозревает.

– У меня есть сумасшедшая гипотеза, – сказал я. – Представьте, что леди Плейфорд подозревает кого-то из своих детей в желании ее убить.

– А!

– Наверное, вы уже и сами об этом подумали.

– Non, mon ami. Продолжайте.

– Она тревожится за своего смертельно больного секретаря, Джозефа Скотчера. Ощущая себя при нем кем-то вроде матери – что, скорее всего, так и есть, ведь он сирота, а она потеряла ребенка, – она не хочет умирать, пока он жив и нуждается в ней. Она надеется прожить достаточно долго, чтобы ухаживать за ним в его последней болезни и самой закрыть ему глаза. И в то же время понимает, что не всё в ее власти – если Гарри или Клаудия, а может быть, Дорро или Кимптон всерьез вознамерились ее убить, то она никак не сможет помешать этому.

– И тогда она меняет завещание, вынуждая тем самым потенциального убийцу дождаться сначала смерти Скотчера? – подхватил Пуаро.

– Да. Она все рассчитала правильно – чтобы наложить руки на ее деньги, дома, землю, они будут ждать. Непременно. А когда Скотчера не станет, не все ли ей равно, жить или умереть? Ее супруг давно скончался, а потеря Скотчера будет для нее как вторая кончина сына.

– А разве леди Плейфорд не обратилась бы в полицию, если б считала, что ее жизнь в опасности?

– Хороший вопрос. Скорее всего, обратилась бы. А значит, вся моя теория выеденного яйца

не стоит.

В темноте рядом со мной раздался тихий смешок. Пуаро, как и Этелинда Плейфорд, обожал играть с людьми.

– Вы слишком легко сдаетесь, Кэтчпул. Леди Плейфорд ведь немолода, мы с вами об этом уже говорили. А в ее возрасте мало кто стремится к перемене мест. Вот она и не поехала в полицию. Вместо этого полиция сама приехала к ней. В вашем лице, mon ami. Но и это еще не всё, леди Плейфорд поступила даже лучше: она пригласила к себе в дом великого детектива Эркюля Пуаро.

– Так, значит, вы считаете, что в моей гипотезе что-то есть?

– Очень возможно. Матери нелегко признаться в том, что кто-то из детей планирует ее убить, особенно незнакомцу. Чтобы не смотреть ужасной правде в лицо, она может попытаться решить вопрос иначе. Кроме того, она может и сомневаться; у нее попросту не будет доказательств. А вы заметили у кого-нибудь интересную реакцию, когда она огласила условия нового завещания?

– Все были ошарашены, не так ли? Поднялся такой шум, и я сомневаюсь, что им все и кончится.

– Ну, не все были так уж ошарашены.

– Вы про Гарри Плейфорда? Верно. Его не тронули ни возмущение жены, ни ее жестокие слова о его покойном брате, Николасе, ни поспешный уход огорченной матери. По-моему, Гарри Плейфорд настолько лишен эмоций, что не взволнуется, окажись он хоть в эпицентре землетрясения. Он не только нечувствителен, но и глуп. В смысле… ой, как это грубо прозвучало, я совсем не то хотел сказать!

– Я согласен с вами, mon ami. Реакцию Гарри Плейфорда в расчет пока можно не принимать, так как это, судя по всему, его обычная манера. Думаю, он привык во всем полагаться на жену – ее эмоций с лихвой хватает на них обоих, и она этого не скрывает.

– Да уж, ее беспокойства хватит и на дюжину таких, как они, – подтвердил я. – Так вот, насчет интересной реакции – вы не обратили внимания на Майкла Гатеркола? Мне показалось, что он прямо борется с собой, стараясь подавить то ли ярость, то ли горе, которые так и просились наружу. Признаюсь, был момент, когда я думал, что они возьмут над ним верх, и мы узнаем, что его так мучит.

– Как вы выразительно описываете, – сказал Пуаро. – Однако мистер Гатеркол вряд ли мог взволноваться из-за завещания. Ведь он сам его составил еще до того, как все сели за стол, и был совершенно спокоен. Так что же повлияло на его настроение?

– Вот и я над этим голову ломаю, – сказал я. – Что такого неожиданного могло случиться? Может быть, его поразила реакция Скотчера: тот ведь, кажется, совсем не обрадовался новости, помните?

– Нет, и это вполне понятно. Он ведь на пороге смерти. Что ему дает это новое завещание? Ничего. Денег он все равно не увидит, зато получит гору неприятностей – на него будут обижаться Дорро, Клаудия… вот поэтому-то я и удивляюсь.

– Чему вы удивляетесь?

– Намерениям леди Плейфорд – быть может, она хотела не столько облагодетельствовать Скотчера, сколько досадить ему? Заставить его страдать, мучиться… В конце концов, именно такую его реакцию мы и наблюдали, а леди Плейфорд производит впечатление женщины, которая знает, чего хочет, и всегда добивается своего.