Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой

Ханна Софи

Однако усилия Пуаро вскоре оказались вознаграждены – он убедил Лаццари дать ему побыть одному в комнате 238. Подойдя к двери, которую управляющий отелем оставил открытой, бельгиец закрыл ее и облегченно вздохнул. Насколько же легче мыслить ясно, когда никто не бормочет под боком.

После этого он направился прямо к окну. Открытому окну, как еще раз подумал он, глядя из него вниз. А открыть его мог убийца, после того как покончил с Ричардом Негусом. Открыть, вылезти наружу и спуститься по стволу соседнего дерева.

Но для чего такие сложности? Почему бы не покинуть комнату, как это делают все люди, через коридор? Быть может, убийца услышал голоса

за дверью комнаты Негуса, и не хотел, чтобы его увидели. Да, так вполне могло быть. И все же, когда он подошел к конторке главного портье и положил на нее записку с объявлением о тройном убийстве, разве он не рисковал быть замеченным? И не просто замеченным – задержанным с отягчающей уликой в руках…

Пуаро посмотрел на распростертое тело. Никакого металлического блеска меж губ. У Ричарда Негуса, единственного из трех убитых, запонка лежала у основания горла. И это делало его случай аномальным. В этой комнате вообще было слишком много аномалий. Поэтому Пуаро и решил начать детальный обыск именно с нее. Он… Да что толку отрицать это – он испытывал подозрение в отношении этой комнаты. Из трех комнат именно она вызывала у него наибольшую антипатию. В ней было что-то не то, какой-то скрытый беспорядок, страсть к неповиновению.

Пуаро стоял рядом с телом Негуса и хмурился. Даже по его строгим стандартам одного распахнутого окна было недостаточно, чтобы считать, что в комнате хаос, так почему у него именно такое впечатление? Он стал оглядываться, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Нет, наверное, он все же ошибся. Эркюль Пуаро не часто делал ошибки, но иногда такое случалось даже с ним, и это, наверное, был один из тех случаев, поскольку комната номер 238 была, вне всякого сомнения, очень аккуратно прибрана. Нигде не видно ни пыли, ни грязи, все вещи на своих местах. Все так, как в комнатах Харриет Сиппель и Иды Грэнсбери.

– Закрою-ка я окно и посмотрю, станет ли от этого лучше, – сказал себе Пуаро.

Так он и поступил, а потом осмотрел комнату заново. Что-то все же было не так. Комната номер 238 ему по-прежнему не нравилась. Он не был бы доволен, если бы, остановившись в отеле «Блоксхэм», оказался в таком…

Внезапно решение проблемы прямо-таки бросилось ему в глаза, положив конец его размышлениям. Камин! Одна из покрывавших его плиток лежала криво. Она не была на одном уровне с другими; она выпирала. Шатающаяся кафельная плитка; Пуаро не сомкнул бы глаз в комнате с таким явлением. Он снова взглянул на Ричарда Негуса.

– Ну, разве что в таком же состоянии, как вы, но не иначе, – сказал он трупу.

Его единственной мыслью, когда он нагнулся над камином и протянул руку к плитке – нарушительнице спокойствия, было попытаться втолкнуть ее на место, чтобы она стала заподлицо со всеми. Ведь так он сможет оказать будущим постояльцам этой комнаты неоценимую услугу – избавит их от мучительных попыток угадать, что же в ней не так, в этой комнате. Да и синьору Лаццари тоже!

Но стоило Пуаро коснуться плитки, как она упала на пол, а вместе с ней и что-то еще: ключ с биркой под номером 238.

– Sacre tonnerre [25] , – прошептал Пуаро. – Значит, подробный осмотр был не таким подробным.

Вернув ключ туда, где он был найден, бельгиец принялся тщательно обследовать комнату, прочесывая ее буквально дюйм за дюймом. Не обнаружив больше ничего любопытного, он перешел в комнату 317, а затем и в 121, где я его и обнаружил, вернувшись после выполнения всех его поручений с интересными

новостями.

Однако Пуаро не был бы Пуаро, если бы не настоял на том, чтобы сначала я выслушал его новость о находке ключа. Могу сказать одно: в Бельгии, видимо, не знают о том, что злорадствовать некрасиво. Он так и раздувался от гордости.

25

Громы небесные (фр.).

– Вы понимаете, что это значит, mon ami? Окно было открыто не Ричардом Негусом, его распахнули после его смерти! Заперев дверь номера 238 изнутри, убийца вынужден был искать другой путь к отступлению. Им и стало дерево, растущее за окном комнаты мистер Негуса, а ключ он спрятал за шатающейся плиткой камина. Возможно, он сам ее и расшатал.

– А почему он не положил ключ к себе в карман и не вышел обычным путем? – спросил я.

– Это вопрос, который я задаю себе сам и на который пока не могу дать ответа, – сказал Пуаро. – Однако я наверное знаю одно: в этой комнате, номер 121, никто ключа не прятал. И в 317-й тоже. Значит, покидая «Блоксхэм», убийца прихватил с собой ключи от двух комнат, так почему бы не от третьей тоже? Почему с Ричардом Негусом он обошелся по-другому?

– Не имею ни малейшего понятия, – ответил я. – Слушайте, я поговорил с Джоном Гудом, клерком…

– С самым надежным из клерков, – уточнил Пуаро, весело сверкнув глазами.

– Ну да… насчет надежности не знаю, но вот на информационном фронте он нам козырей подкинул. Вы были правы: между тремя жертвами действительно есть связь. Я видел их адреса. Харриет Сиппель и Ида Грэнсбери живут в местечке под названием Грейт-Холлинг, в Калвер-Вэлли.

– Bon. А Ричард Негус?

– Нет, он из Девона – место называется Биворти. Но с ним тоже есть связь. Это он забронировал все три комнаты в отеле – Иде, Харриет и себе, – и он же их все заранее оплатил.

– Вот как? Это очень интересно… – пробормотал Пуаро, поглаживая усы.

– А по-моему, довольно странно, – сказал я. – И главная странность вот в чем: если Ида Грэнсбери и Харриет Сиппель жили в одной деревне, то почему они добирались по отдельности? Почему они приехали в отель порознь? Я специально несколько раз спрашивал об этом Гуда, но он твердо стоит на своем: Харриет приехала в среду на два часа раньше, чем Ида, – на целых два часа.

– А Ричард Негус?

В тот момент я принял решение, что отныне и всегда буду выкладывать все, что касается Ричарда Негуса, при первой же возможности, хотя бы для того, чтобы не слышать, как Пуаро спрашивает: «А Ричард Негус?»

– Он приехал на час раньше Харриет Сиппель. Прибыл первым из них троих, но его регистрировал не Джон Гуд, а другой клерк. Его подчиненный, некий мистер Томас Бригнелл. Еще я выяснил, что все три жертвы добирались до Лондона поездом, а не на автомобиле. Не знаю, нужно ли вам это, но…

– Я должен знать все, – сказал Пуаро.

Его очевидное желание полностью взять дело под свой контроль одновременно и раздражало, и ободряло меня.

– В отеле есть автомобили, которые встречают постояльцев на вокзалах, – сказал я. – Стоит такая услуга недешево, но за деньги здесь готовы исполнить любой каприз гостей. Три недели назад Ричард Негус заказал у Джона Гуда автомобили, которые должны были доставить в отель его, Харриет Сиппель и Иду Грэнсбери. Индивидуально, по машине на каждого. И за все – за номера и за машины – заплатил сам Негус, вперед.