Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой
Шрифт:
– Пуаро, – прошептал я.
– В чем дело, друг мой? Вы сложили кусочки нашей маленькой головоломки? Пуаро теперь понимает то, чего не понимал раньше, но есть фрагменты, которые пока не входят в общую картину, вопросы еще остались.
– Я… – тут мне пришлось прокашляться. Слова почему-то не шли с языка. – Я только что видел женщину в саду отеля.
В тот миг я не мог сказать ни того, что видел ее в объятиях Томаса Бригнелла, ни того, что она как-то чудно заваливалась на сторону. Это было просто… очень странно. Подозрение,
– На ней была светло-коричневая шляпа, – сказал я Пуаро.
Глава 16
Ложь за ложь
Я был погружен в составление кроссворда, когда несколько часов спустя Пуаро вернулся из отеля в пансион.
– Кэтчпул, – сказал он строго. – Почему вы сидите в темноте? Ни за что не поверю, что при таком плохом освещении можно писать.
– Мне достаточно света от камина. Кроме того, сейчас я не пишу – я думаю. Но ничего пока не придумал. Прямо не знаю, как они это делают, – я про тех парней, которые сочиняют кроссворды для газет. Я над своим сижу уже больше месяца, и так ничего путного и не придумал. Может быть, вы поможете? Не знаете, случайно, слово из восьми букв со значением «смерть»?
– Кэтчпул. – Тон Пуаро стал еще суровее.
– Гм? – отозвался я.
– Вы принимаете меня за глупца или вы сами так глупы? Смерть из восьми букв – это «убийство».
– Да, это кажется вполне очевидным. Сначала я и сам так подумал.
– Рад это слышать, mon ami.
– Все было бы великолепно, если бы «убийство» начиналось на «Д». Но оно начинается на «У», а тут это «Д» из другого слова, и никуда от него не денешься… – Я сокрушенно покачал головой.
– Забудьте о кроссворде. Нам надо многое обсудить.
– Я не верю, и никогда не поверю в то, что Томас Бригнелл убил Дженни Хоббс, – прямо заявил я.
– Он вам симпатичен, – сказал Пуаро.
– Да, и я готов поставить мой последний пенни на то, что он не убийца. Кто может утверждать, что у него нет девчонки, которая носит коричневое пальто? В конце концов, пальто сплошь и рядом коричневые!
– Но он помощник клерка, – возразил Пуаро. – Для чего ему стоять в саду отеля рядом с какой-то тачкой?
– Может быть, тачка случайно оказалась там!
– И мистер Бригнелл со своей подругой остановился прямо рядом с ней?
– Ну а почему бы и нет? – в отчаянии сказал я. – Разве такое предположение менее вероятно, чем то, что он хотел вывезти труп Дженни Хоббс на этой тачке, а когда увидел в окне меня, притворился, будто обнимает свою девушку? С тем же успехом можно утверждать… – Я умолк и перевел дыхание. – О господи, вы ведь это и собирались сказать?
– Что именно, mon ami? Что, по-вашему, должен сказать сейчас Пуаро?
– Рафаль Бобак – официант, так почему он вез
– Exactement. И почему он шел с тачкой через элегантное фойе отеля в направлении центрального входа? Разве белье стирают не в отеле? Месье Лаццари наверняка обратил бы на это внимание, если бы не был так огорчен исчезновением тела последней жертвы. Конечно, он не заподозрил бы мистера Бобака – ведь служащие его отеля вне подозрений в его глазах.
– Секундочку. – Я положил свой кроссворд на стол. – Так вы поэтому говорили про ширину двери, правда? Та тележка для белья легко прошла бы в дверь номера, так почему бы не завезти ее в 402-й целиком? Зачем тащить к ней тело, ведь это наверняка было бы труднее?
Пуаро удовлетворенно кивнул.
– Вот именно, mon ami. Я надеялся, что именно эти вопросы вы зададите себе сами.
– Но… неужели вы серьезно полагаете, что Рафаль Бобак мог убить Дженни Хоббс, положить ее труп на тележку, забросать грязным бельем и хладнокровно повезти к выходу из отеля, поздоровавшись по пути с нами? Да нет, он даже остановился, чтобы с нами переговорить!
– Вот именно – хотя сказать ему было совершенно нечего. Что? Считаете меня неблагодарным, поскольку я плохо думаю о тех, кто был нам полезен?
– Ну…
– Доверие к людям – похвальное качество, мой друг, но убийцу на него не поймаешь. Воспользуюсь вашим недовольством мной для того, чтобы заронить в вашу голову еще одну мысль: мистер Генри Негус. У него был с собой огромный чемодан, помните? Достаточно большой, чтобы спрятать в нем труп худощавой женщины.
Я закрыл лицо руками.
– Нет, я этого не вынесу, – сказал я. – Генри Негус? Нет. Простите меня, нет. В ночь убийства он был в Девоне. Он производит впечатление человека, заслуживающего доверия.
– То есть он и его жена говорят, что он был в Девоне, – стремительно поправил меня Пуаро. – Но кровавый след на полу ясно показывает, что тело тащили к двери… Конечно, гораздо легче внести в комнату пустой чемодан, поднять с пола труп и положить его туда. И опять мы возвращаемся к вопросу: зачем тело Дженни Хоббс волокли к двери?
– Прошу вас, Пуаро. Если нам обязательно говорить об этом, то давайте хотя бы сделаем это в другой раз. Не сейчас.
Мое нежелание обсуждать дело его явно расстроило.
– Что ж, – сказал он сухо. – Раз вы не расположены строить гипотезы, давайте я хотя бы расскажу вам о том, что происходило здесь, в Лондоне, в ваше отсутствие. Может быть, факты порадуют вас больше.
– О да, значительно больше, – ответил я.
Внеся едва заметные коррективы в форму и расположение своих усов, Пуаро опустился в кресло и принялся излагать мне суть бесед, которые состоялись у него с Рафалем Бобаком, Сэмюэлем Киддом, Нэнси Дьюкейн и Луизой Уоллес, пока я был в Грейт-Холлинге. Когда он кончил, голова у меня шла кругом. Однако я все же рискнул и спросил: