Эркюль Пуаро
Шрифт:
Бойд Каррингтон, стоявший у камина, прервал ее, возмущенно фыркнув:
– Вздор, Бэбс, с тобой-то все в порядке. Не расстраивайся.
– О нет, Билл, дорогой, я расстраиваюсь. Ничего не могу с собой поделать. Все так... так мерзко. Морские свинки, и крысы, и все-все. Фу! – Она передернулась. – Я знаю, это глупо, но я такая дурочка. Меня от этого просто тошнит. Мне хочется думать обо всем красивом и радостном – о птицах, и цветах, и играющих детях. Ты же знаешь,
Он подошел и взял руку, которую миссис Франклин протянула к нему с умоляющим видом. Выражение лица у него изменилось – стало нежным, как у женщины. Это произвело на меня глубокое впечатление – ведь Бойд Каррингтон был воплощением мужественности.
– Ты почти не изменилась с тех пор, как тебе было семнадцать, Бэбс, – сказал он. – Помнишь беседку в вашем саду, и кормушку для птиц, и кокосовые орехи? – Он обернулся ко мне. – Мы с Барбарой – друзья детства, – пояснил он.
– Какие же мы друзья детства! – запротестовала она.
– О, я не отрицаю, что ты более чем на пятнадцать лет младше меня. Но я же играл с тобой, когда ты была крошкой, а я – молодым человеком. Ты ездила на мне верхом, моя дорогая. А когда позже я вернулся домой, то увидел красивую юную леди, которой как раз предстоял первый выезд в свет. И я внес свою лепту – сопровождал тебя на площадку для игры в гольф и учил играть. Ты помнишь?
– О, Билл, неужели ты думаешь, что я забыла? Мои родители жили в этих краях, – объяснила мне миссис Франклин. – А Билл приезжал сюда и гостил у своего старого дяди, сэра Эверарда, в Наттоне.
– Этот особняк был похож на огромную усыпальницу, да и сейчас тоже, – сказал Бойд Каррингтон. – Иногда я отчаиваюсь сделать его пригодным для жилья.
– О, Билл, из него можно сделать настоящую картинку, да, картинку!
– Да, Бэбс, но беда в том, что у меня нет никаких идей. Ванны и какие-нибудь действительно удобные кресла – вот все, что я могу придумать. Тут нужна женщина.
– Я же говорила тебе, что приеду и помогу. Честное слово.
Сэр Вильям с сомнением взглянул на сестру Крейвен.
– Если у тебя достаточно сил, я могу отвезти тебя на машине. Как вы думаете, сестра?
– О да, сэр Вильям. Думаю, это пошло бы миссис Франклин на пользу. Конечно, если она не будет переутомляться.
– Значит, решено, – заключил Бойд Каррингтон. – А теперь хорошенько выспись сегодня ночью. Чтобы завтра была как огурчик.
Мы оба пожелали миссис Франклин спокойной ночи и вместе вышли. Спускаясь по лестнице, Бойд Каррингтон угрюмо сказал:
– Вы представить себе не можете, как хороша она была в семнадцать лет. Я вернулся домой из Бирмы – там умерла моя жена. Не скрою от вас, что влюбился в Барбару без памяти. Года через три-четыре она вышла замуж за Франклина. Не думаю, что их брак оказался счастливым. По моему мнению, именно в этом причина слабости ее здоровья. Франклин не понимает и не ценит свою жену. А она по природе чувствительна. Думаю, что ее нездоровье как-то связано с нервами. Отвлеките ее, позабавьте, заинтересуйте – и она становится другим человеком! Но этот чертов эскулап интересуется только пробирками, туземцами Западной Африки и микробами. – Он сердито фыркнул.
Я подумал, что в его словах что-то есть. Однако меня удивило, что Бойд Каррингтон мог увлечься миссис Франклин, которая в конечном
Внизу на нас налетела миссис Латтрелл с предложением сыграть в бридж. Я извинился под тем предлогом, что хочу повидать Пуаро.
Мой друг уже был в постели. Кёртисс, занимавшийся уборкой, при моем появлении вышел, прикрыв за собой дверь.
– Черт бы вас побрал, Пуаро, – сказал я. – Вас и вашу кошмарную привычку не раскрывать все карты. Я провел весь вечер, пытаясь вычислить X.
– Наверно, от этого вы были несколько distrait [54] , – заметил мой друг. – Кто-нибудь обратил на это внимание и спросил, в чем дело?
54
Рассеянны (фр.).
Я слегка покраснел, вспомнив вопросы Джудит. Думаю, Пуаро заметил мое смущение. На губах у него заиграла ехидная улыбка. Однако он лишь спросил:
– И к какому же выводу вы пришли?
– А вы мне скажете, прав ли я?
– Конечно, не скажу.
Я пристально взглянул ему в лицо.
– Я подумал о Нортоне...
Выражение лица Пуаро не изменилось.
– Не то чтобы тут есть за что ухватиться, – продолжал я. – Просто он вызывает меньше подозрений, чем другие. И потом, он... в общем... неприметный. Мне подумалось, что такого рода убийца, за каким мы охотимся, и должен быть неприметным.
– Это верно. Но существует больше способов быть неприметным, чем вам кажется.
– Что вы хотите сказать?
– Допустим, мы возьмем такой гипотетический случай: если незнакомец зловещего вида прибывает на место будущего преступления за несколько недель до убийства, причем без всяких видимых причин, он будет заметен. Было бы лучше – не так ли? – если бы у незнакомца была ничем не примечательная внешность и он бы занимался каким-нибудь безобидным видом спорта вроде рыболовства.
– Или наблюдением за птицами, – согласился я. – Да, но ведь я именно об этом и толкую.
– С другой стороны, – продолжал рассуждать Пуаро, – было бы еще лучше, если бы он был заметной личностью – скажем, мясником. Тут есть еще одно дополнительное преимущество: никто бы не заметил пятна крови на одежде мясника!
– Вы просто шутите. Каждый знал бы о том, что мясник поссорился с булочником.
– Нет, если бы мясник стал мясником только для того, чтобы получить возможность убить булочника. Нужно всегда смотреть на один шаг назад, мой друг.
Я пристально взглянул на него, пытаясь распознать, нет ли в словах Пуаро скрытого намека. Если он имеет в виду что-то определенное, то они, по-видимому, указывают на полковника Латтрелла. Что, если он намеренно открыл пансион для того, чтобы убить одного из постояльцев?