Ермак. Контртеррор
Шрифт:
– Азеф – секретный сотрудник Департамента полиции.
На этот раз Ширинкин побагровел так, что мне показалось, что его сейчас хватит удар. Пару раз глубоко вздохнув и выдохнув, генерал каким-то убитым голосом спросил:
– Это точно?
– Окончательный ответ на это даст Сергей Эрастович [2] . Насколько мне известно, он проходит у них под псевдонимом «Раскин». Я месяца два назад запрос в Департамент полиции отсылал по социалистам с просьбой представить информацию, кто их освещает за рубежом. Один из секретных сотрудников – Азев или Азеф Евгений Филиппович. На фото он, правда, помоложе был. Вот и показался
2
Действительный статский советник Зволянский Сергей Эрастович – директор Департамента полиции с 1897 года.
– Кстати, не вспомните, а какой пост занимал господин Зволянский в девяносто третьем году? – спросил я генерала.
– Исполнял дела вице-директора Департамента полиции, – всё так же убитым голосом ответил Ширинкин.
– И курировал особый отдел, то есть дела с агентурой? – уточнил я.
– Да, – Евгений Никифорович как-то странно посмотрел на меня. – И что будем делать?! Насколько я знаю, Сергей Эрастович частый гость у великого князя Владимира Александровича.
«И в девяносто третьем году дружки и подруга товарища Степана дважды очень хотели убить цесаревича Николая. Интересная цепочка выстраивается», – пронеслось в моей голове, но озвучил другое:
– Для начала я хочу проверить, нет ли, действительно, еще одного фугаса в полотне. Как доложил старший урядник Лесков, этот Азеф не убежал, как остальные, в лес, а пытался что-то сделать с подрывной машинкой.
Так вы, Тимофей Васильевич, не лгали его императорскому величеству, когда говорили про второй заряд? – удивленно спросил генерал, а потом как-то опасливо посмотрел себе под ноги.
– Про то, что такая угроза есть, – нет, не лгал. Действительно, надо проверить. А вы пока решите с его императорским величеством, что делать будем. Мост за день, да и за два не восстановить. Предлагаю, как только из погони вернется хорунжий Селивёрстов, отправить его в Клин к генералу Мейендорфу. Пускай
Александр Егорович прибудет сюда с полусотней конвойцев и тремя каретами. Доставим императора с членами семьи в Клин, а из Москвы запросим поезд генерал-губернатора.
Ширинкин задумался, а потом вынес свой вердикт:
– Так и поступим. А на чем хорунжий доберется до города?
– Евгений Никифорович, здесь до вокзала семь верст. Для Романа Петровича и инструкторов это меньше часа бега. Одного-то я его не отправлю. Тем более, Александр Егорович хорунжего и братов прекрасно знает.
– Это точно. Их казаки-кубанцы, да и терцы после совместных тренировок черной смертью прозвали. И сильно зауважали. Жалко, в свое время Головачёв и Сердюк, вернувшись с Дальнего Востока, не смогли организовать такие тренировки. В общем, действуйте, а я пошел с его императорским величеством вопрос о дальнейшем движении в Москву согласовывать. Селивёрстова перед тем, как в Клин отправить, мне на инструктаж представьте.
– Слушаюсь, ваше превосходительство.
Про черную смерть и черную форму… Когда встал вопрос о том, что будут носить военнослужащие и гражданские чины Аналитического центра, немного решил похулиганить. С учетом того, что столичная полиция носила форму черного цвета, решил остановиться на таком же, но вот фасон несколько изменить. Модернизировать, так сказать.
И теперь мои головорезы-курсанты, браты-инструкторы, офицеры, как и я, щеголяли в форме корниловского ударного
Эмблему и Адамову голову, да и всю форму нарисовал по моему заказу наш художник-криминалист Куликов Иван Семёнович. Очень стильно получилось. Ко всему этому великолепию черные брюки, хромовые сапоги, кожаная портупея с двумя галунными плечевыми ремнями из темной кожи и с серебристой пряжкой.
Форма для гражданских лиц пока разрабатывалась, но я прикидывал что-то типа черного мундира с белой рубашкой и галстуком. Да и парадную форму для офицеров как-то так же представлял. Но это было не к спеху. Других забот был полон рот.
Где-то через час, когда Лис после инструктажа у императора и Ширинкина убыл с верительными письмами-приказами к Мейендорфу, я докладывал Николаю первичные результаты расследования. Кроме императора в купе присутствовали генерал Ширинкин и муж Ксении великий князь Александр Михайлович.
Как я и предположил после рассказа Лешего, второй заряд-фугас наличествовал, и располагался он метрах в пятидесяти от моста. Если бы царский поезд на полном ходу влетел в разрушенный мост, то второй заряд окончательно добил бы всех оставшихся в живых. Мало того, фугас в виде металлического ящика размером метр на полметра и неизвестно какой глубины или высоты был заложен и забутован профессионально и, как мне показалось, с хитростью на неизвлекаемость. Поэтому я только обрезал саперный электропровод, ведущий от подрывной машинки террористов к этому заряду.
Услышав, что двух зарядов гарантированно хватило бы на то, чтобы уничтожить тех, кто ехал в царском вагоне и рядом с ним, великий князь воскликнул:
– Что я тебе говорил, Ники?! А ты не хотел мне верить, а если бы не успели?! Сейчас бы трупами были! Все!
Я и Ширинкин ошарашенно уставились на зятя и друга императора.
– Господа, – император по очереди посмотрел на генерала и меня, – всё, что вы сейчас услышите, не должно уйти дальше этого купе.
Из дальнейшего рассказа императора выяснилось, что тот пришел ко мне в купе в маятном состоянии после того, как Сандро в очередной раз поведал ему о том, что великий князь Кирилл Владимирович перед отъездом на коронацию в Москву, перебрав адмиральского чая, ляпнул в кают-компании черноморского эскадренного броненосца «Ростислав», где служил вахтенным начальником, что еще не известно, кого короновать будут.
А великий князь Александр Михайлович был командиром этого броненосца, и эти слова до него довели. Сандро же об этом рассказал Николаю еще перед отъездом из столицы. Перед Тверью об этом поговорили еще раз, и только после этого император дошел до меня. Вот такое «предвидение беды», мать его.
– Евгений Никифорович, вы об Азефе докладывали? – спросил я Ширинкина.
– Что за Азеф? – поинтересовался император.
– Человек, который пытался осуществить подрыв второго заряда и отстреливался из маузера, опознан коллежским асессором Кораблевым как Азеф Евгений Филиппович. В архиве Дворцовой полиции он проходит под псевдонимом «Толстый». Первый раз был замечен в связях с революционерами в Германии в одна тысяча восемьсот девяносто третьем году. В Швейцарии встречался с товарищем Степаном, который в том же году организовал на вас два покушения, ваше императорское величество.