Ермак. Революция
Шрифт:
— Командир ранен, у меня ПКМ накрылся. Пуля в ствольную коробку попала, затворную раму заклинило. Снайпер откуда-то бьёт.
Яма тараторил, как из пулемёта. Было видно, что его ощутимо потряхивает от адреналина.
— Ну, ты даешь, Ермак. Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил. Ты с двух магазинов минимум двенадцать духов положил за пару минут. Я пулемет не успевал перевести на новую цель, — Виталий как-то истерично захохотал.
В этот момент раздался свист и над позициями второго отделения, который долбил хвост каравана, расцвели разрывы мин.
— Эм два [28] ,
Предплечье командира было перетянуто жгутом, под которым была видна кровоточащая дыра раны.
— Тогда нам хана, товарищ старший лейтенант, — продолжая улыбаться, произнес Погребной.
— Яма, быстро к радисту. Вызывайте открытым текстом 164 вертолетный отряд из Кундуза. Попробуем продержаться до их прибытия, — старлей выдернул шприц-тюбик и отбросил его в сторону.
28
60-мм миномет М-2 армии США.
Виталий, понятливо кивнув, начал выбираться из укрытия и почти сразу скатился назад, зажимая правой ладонью рану на макушке.
— Снайпер, сука, — пробормотал он, пытаясь достать левой рукой бинт из разгрузки.
Я вставил новый магазин в винтовку и ползком полез в обход валуна, за которым скрывалась наша позиция. Мины продолжали рваться на позициях второго отделения. Духи, шедшие в атаку, откатились назад на тропу и спрятались за трупами ишаков и камнями. Оттуда звучали редкие выстрелы.
«Где же ты, сука», — думал я, водя прицелом по местам, где бы спрятался я сам.
Что-то мелькнуло за валуном на балконе противоположного склона, но среагировать я не успел. Удар в предплечье, ниже приклада, заставил выронить винтовку, а следом раздался свист мины. Взрыв, удар в голову и темнота.
Спасли нас тогда вертолетчики 164 отдельного отряда. Их, оказывается, отправили на перехват какого-то другого каравана, а они услышали нашу рацию. Скворец — наш штатный радист, сориентировавшись в обстановке, без приказа открытым текстом начал запрашивать помощь.
Летуны вывезли всю нашу группы, раздолбав звеном Ми-24 оба каравана. Как оказалось, духи шли по тропе двумя группами. Последняя везла на ишаках минометы. И там все моджахеды так же были одеты в форму пакистанских пограничников.
С учетом экстренной эвакуацией из-за большого количества раненых, двухсотых было трое, а ранены в основном осколками мин практически все, подтверждения, что мы вместе с вертолетчиками забили два суперкаравана, у нас кроме слов практически не было.
Пока до места боя добралась досмотровая группа, кто-то успел его хорошо подчистить. Кроме трупов ослов, да и то не всех, стреляных гильз там мало что осталось. Тем не менее, группу и вертолетчиков наградили. Мне тогда перепал орден Красной звезды.
— Тимофей Васильевич, Тимофей, что с тобой?!
Я вновь почувствовал, что меня кто-то трясет за плечо. Придя в себя,
— Извини, Лавр Георгиевич, но что-то мне поплохело. А что произошло? — произнес я непослушными губами.
— Я сказал, что нам надо будет попасть через неделю в Кундуз на Лойя джирга, а ты побледнел и застыл с остекленевшими глазами. Я тебя зову, а ты не слышишь. Пришлось трясти тебя за плечо, — от волнения Корнилов перешел на ты. — Что с тобой?!
— В Кундуз говоришь?! Можно и сходить.
Глава 18. Лойя Джирга.
Рынок Кундуза, как и любой восточный рынок имел свои особые черты. Начинался он большой площадкой, где стояли пригнанные для продажи бараны, и тут же вперемежку с верблюдами и лошадьми толпились продавцы и покупатели, которых интересовал только этот товар.
Пройдя это столпотворение, попали в первый ряд низких торговых лавок, заставленных товарами, причем в каждой из них на разостланном ковре прямо на земле восседает сам хозяин, окруженный предметами своей торговли.
Я, Корнилов и его верный спутник Худайкули сын Нарлы из Сиягырта пробирались через плотную рыночную толпу, которая шумела, толкалась и казалось ни на кого не обращала внимание. Но это было не так. Чужаков эта толпа определяла сразу.
Понятно, что десяток сипаев, сопровождавший британского офицера, сразу бросался в глаза. Да и толпа расступалась перед ними, провожая мрачными взглядами, тихо бросая проклятья в спину. Наша тройка, оказывается, тоже привлекала внимание, как не старались мы слиться с окружающей средой.
Генерал-губернатор Субботич, который был очень против этого выхода в Афганистан, как довод приводил факт, что не может быть в одной группе туркмена, киргиза и пуштуна, это он про меня. Корнилов возражал, но, как оказалось, Деан Иванович был прав. Наша тройка, видимо, выделялась, привлекая внимание местных.
Мы с Лавром долго думали, под какой личиной идти в Афганистан. В конце концов, решили, что торговец с работниками, не говоря уж про дервишей нам не подходит. Мои знания пушту, фарси и дари, практически забытые, просто просили для меня роль глухонемого. Только кому такой работник нужен.
Выручил Худайкули, предложив стать нам бригадой по рытью кяризов. Кто не знает, кяриз — это очень сложное гидротехническое сооружение, представляющее собой систему колодцев, соединенных подземными галереями. Строительство кяризов, глубина которых доходит до нескольких сотен метров, а длина галерей — километров, является чрезвычайно трудоемким делом.
При этом мастера роют колодцы снизу вверх, что является очень опасным занятием, так как довольно часто случаются обвалы. Строительство одного кяриза растягивалось на годы, порой даже десятилетия, но извлеченная из них вода орошает потом десятки гектаров, ставших плодородными земель.