Ермак. Телохранитель
Шрифт:
Наличие такого количества служивых людей, привело к тому, что они быстро разобрались с местами в спальне, скучковавшись по войсковому и земляческому принципу. Видимо поэтому, моим соседом по столику-шкафу между кроватями стал гимназист. Штатский к штатскому так сказать. На мне хоть и была форма Амурского казачьего войска, но погон не было.
Чтобы не тянуть время со знакомством, протянул соседу руку и представился:
— Тимофей Аленин, казачий сын из станицы Черняева Амурского казачьего войска.
Гимназист робко протянул в ответ
— Алексей Васильев. Из обер-офицерских детей. Отец — капитан в отставке. В своё время участвовал в штурме крепости Геок-Тепе в Туркестане, где был ранен и награждён георгиевским оружием "За храбрость". После излечения был переведен во Второй Восточно-Сибирский линейный батальон, но через пару лет раны дали о себе знать и его отправили на пенсион.
Я не сильно сдавил расслабленную ладонь Алексея и с улыбкой произнёс:
— Очень приятно познакомиться. А в казачий конный взвод-то как попал? В нём почти все казаки.
— Места в пехотных взводах не осталось. Пришлось в конный взвод идти. Не ждать же ещё год! А там может и место освободится. Отец с начальником училища договаривался о возможном переводе во время учёбы.
"Видимо, временный попутчик", — успел подумать я, как наш дальнейший разговор прервал младший портупей-юнкер Сафонов, который дал команду строиться в коридоре в колонну по два. Спустившись на первый этаж, наше отделение прошло по коридорам, пока не остановилось перед дверью с надписью "цейхгауз". Как в коридоре, так и во всех остальных помещениях училища, мимо которых мы проходили, стояла непривычная после экзаменационного шума тишина, и не было ни души.
На стук в дверь склада портупей-юнкера её открыл изнутри бородатый, разбойничьего вида казак, одетый в мундир с нашивками вахмистра на погонах и шевроном на левом рукаве за сверхсрочную службу. На мундире были видны две серебряные медали "За усердие" на Станиславской и Аннинской лентах и медаль "За храбрость" четвёртой степени на Георгиевской ленте. Окинув наше отделение мрачным и звероватым взглядом, этот вылитый разбойник шире раскрыл дверной проём.
— По одному подходим к столу, получаем комплект формы, забираем и выходим. Потом заходит следующий! — прорычал казак-каптенармус и скрылся внутри помещения склада.
Некоторые из юнкеров переглянулись между собой с чувством какого-то дискомфорта и страха в глазах. Я, улыбаясь про себя, подумал, что в этом случае внешний вид каптенармуса совсем не соответствует внутреннему содержанию. Я два раза помогал, говоря языком будущего, начальнику вещевого склада Астафьеву Семёну Васильевичу с подготовкой к приёму нового набора юнкеров. Разбирали по размерам обмундирование, сортировали по видам формы. Оба раза работа заканчивалась нашим совместным чаепитием с выпечкой, во время которого я слушал приправленные юмором рассказы о жизни училища и боевом прошлом этого добродушного человека. Но весь внешний вид дядьки Семёна говорил о том, что перед вами натуральный зверь-унтер, который спуска
Юнкера потянулись по одному на склад, выходя из помещения, через три-пять минут с охапкой обмундирования. Когда подошла моя очередь, и я зашёл на склад, дядька Семён улыбнулся мне и пальцем показал мне на две аккуратно сложенных кипы формы, которые отдельно лежали на лавке в углу.
— Бери левую, — тихо произнёс он. — Другую заберешь, когда второй раз придёте.
Я кивнул головой и молча пошёл к указанному набору, думая про себя: "Знакомство с тыловиками всегда приносит положительные дивиденды, что в моём мире, что здесь".
После первого похода за формой был второй, во время которого мы получили оставшееся обмундирование, включая шинели и папахи. Данную форму мы разместили в индивидуальных подписанных шкафчиках, находящихся в отдельной комнате, которую я для себя обозвал каптёркой по аналогии с рязанским десантным училищем.
Вернувшись в спальное помещение, стали разбираться с полученными комплектами служебной и домашней формы. Примерив свою, я в очередной раз убедился, что есть профессионалы в своём деле. Всё обмундирование, которое подобрал каптенармус Афанасьев сидело как влитое. Глаз-алмаз!
Остальным повезло меньше. Особенно оказался неудачливым мой новый сосед. У гимназиста пригонка обмундирования была самая поверхностная. Поэтому ни одна его часть не соответствовала размерам его тела. Брюки были невероятно широки и длинны, рубашка и мундир напоминали халат. Погоны уныло свисали, причём упорно держались не на плечах, а где-то в районе груди. Но всего хуже произошло с сапогами — они были на пару размеров больше. А это грозило в будущем стёртыми в кровь ступнями. "Шпаков не любят в училище все, даже обслуживающий персонал, — подумал я. — Надо как-то выручать соседа, а то выглядит как полное чмо".
Решить вопрос с формой Васильева, удалось относительно быстро. Подойдя к портупей-юнкеру Сафонову, я испросил у того разрешения сходить вместе с жертвой обмундирования к портному и сапожнику, которые были на территории училища. Получив его от своего отделенного командира, который с трудом сдерживался от смеха, глядя на чучело гороховое, которое называлось юнкером Васильевым, мы с подопечным вышли в коридор. За только что закрытой дверью грянул оглушающий хохот.
— Это они надо мной смеются?! — спросил красный как помидор Алексей.
— Над тобой, — не стал скрывать очевидного. — Твой внешний вид, действительно, смешон. К тому же только ты да я в отделении "молодые люди с вокзала". Так что все шутки и пряники нам доставаться будут. Готовься к этому.
— Я слышал выражение "с вокзала", но точно не знаю, что оно обозначает. Поясни? — продолжающий багроветь цветом лица Васильев вопросительно посмотрел на меня.
— Шпаки мы с тобой, гражданские, а они все уже воины, присягу принявшие. Поэтому и "с вокзала".
— Какой же ты гражданский. Ты в форме выглядишь, будто родился в ней.