Ермак
Шрифт:
Более или менее достоверные известия о Ермаке начинаются с его жизни на Волге. На великой русской реке Ермак действовал уже в середине 70-х годов XVI века. В те времена Волга являлась главной торговой магистралью, ведущей из Центральной Руси на юго-восток, в Среднюю Азию, Персию и на Кавказ. После присоединения Казани и Астрахани значение ее особенно возросло. Кроме русских купцов по ней ходили за Каспий иностранные гости. В частности, с 1563 года по Волге регулярно снаряжались торговые экспедиции английской Московской компании в Персию. В этих экспедициях была заинтересована сама английская королева Елизавета Тюдор, державшая пай в капитале компании. Вниз по Волге сплавляли на судах русские меха, английские и фландрские разноцветные сукна, оловянную посуду, мелкие металлические изделия, кожи. Из Персии везли шелка, великолепные ковры, специи и красители.
Здесь, на волжских просторах, на страх русским и иноземным купцам развернул свою деятельность Ермак. К 1577 году он стал старейшиной
10
Сибирские летописи, стр. 308.
Англичанин Джон Белл, состоявший на русской дипломатической службе при Петре I, в своих дневниках писал о Ермаке Тимофеевиче: «В короткое время стал он весьма славным и сильным, ибо грабил только богатых и, по необыкновенному великодушию людей его ремесла, наделял бедняков. Не умерщвлял он и не ранил ни одного человека, разве защищая только самого себя. Сей поступок приобрел ему такое прославление, что все праздношатающиеся, не имущие звания люди вступили к нему в сообщество, с охотою подчиняя себя власти столь великодушного и неустрашимого начальника» [11] .
11
Э. П. Зиннер. Указ, соч., стр. 45–46.
Далеко не случайно народный эпос отвел Ермаку почетное место в замечательной плеяде богатырей земли русской, назвав его младшим братом могучего и справедливого Ильи Муромца.
До нас не дошел ни один живописный портрет Ермака, да и вряд ли они существовали при его жизни. Портретов с «боров» и «разбойников», разумеется, никто не писал, а когда к Ермаку пришла официально признанная слава, его уже не было в живых [12] . Летописи же описывают внешность атамана очень скупо и лаконично: среднего роста, широкоплеч, узкое (по-тогдашнему плоское) лицо, обрамленное темной бородой, густые, слегка вьющиеся волосы, светлые (голубые или серые) глаза; весьма подвижен и скор в движениях. Во время похода в Сибирь ему было 35–40 лет. С. У. Ремезов сообщает о Ермаке: «Бе бо вельми мужествен и разумен и человечен, и зрачен и всякой мудрости доволен, плосколиц, черн брадою и власы, прикудряв, возраст средний, и плоск, плечист» [13] .
12
Из живописных портретов, написанных после смерти Ермака, лучшим является портрет, выполненный Брюлловым согласно указаниям Ремезовской летописи о внешности Ермака.
13
Сибирские летописи, стр. 344.
Как и прочие волжские и донские атаманы, Ермак предпочитал сражаться на стругах. К этому побуждал и сам характер его ремесла: купцы перевозили свои товары на судах под усиленной охраной. Чтобы захватить купеческий караван, нужно было владеть тактикой судового боя, и Ермак отлично владел этой тактикой. Не гнушался атаман и засад на сухопутных торговых путях. Иногда захват каравана сопровождался настоящим сражением. В 1573 году, например, в нападении на английские суда близ Астрахани участвовало 150 человек. Нападающие потеряли в перестрелке и рукопашной схватке 14 человек убитыми и 30 ранеными. Англичане вынуждены были для спасения своих жизней отдать суда со всеми товарами [14] .
14
Г. Красинский. Покорение Сибири и Иван Грозный. — «Вопросы истории», 1947, № 3, стр. 92.
В подобных сражениях мужала казацкая доблесть. Отряд Ермака отличался крепкой товарищеской спайкой и строгой дисциплиной, которые обеспечивали ему успех во всех делах. Скоро весть о храбром
Непорабощенными воинами называл казаков А. Н. Радищев [15] , и это название как нельзя лучше определяло сущность волжской вольницы.
Почти вся нижняя и средняя Волга от Астрахани до Казани находилась под контролем «самовольных» казаков. Легкие струги Ермака появлялись на Оке и Каме. Летописец отмечал, что Ермак «на Волге из Астрахан в Московское государство в проезде путь всякого чина людям со всяким товаром возбраниша и проезду не даша» [16] . Особенно богатая добыча ждала казаков при захвате посольских караванов. Царь Иван IV, перечисляя в грамоте «вины» Ермака и его казаков, гневно указывал, что они побили на Волге ногайских послов, чем осложнили отношения с Ногайской ордой, грабили и побивали ордобазарцев и русским купцам «многие грабежи и убытки чинили» [17] . Доводилось Ермаку и царскую казну «шарпать».
15
А. Н. Радищев. Полн. собр. соч., т. 2. М. —Л., 1941, стр. 149.
16
Сибирские летописи, стр. 368.
17
Г. Ф. Миллер. История Сибири, т. 1. М. — Л., 1937, приложение № 7.
Не удовлетворяясь добычей на Волге, казаки выходили на судах в Каспийское море и там встречали караваны персидских послов. По словам кунгурского летописца, Ермак с 7000 казаков одно время намеревался плыть в Персию «для своей власти», т. е. чтобы завоевать страну и утвердиться на персидском троне [18] . Однако этому сообщению едва ли можно верить: при всем честолюбии замыслы Ермака едва ли доходили до таких пределов. Как покажут последующие события, Ермак был трезвым и реалистичным в своих планах атаманом.
18
Сибирские летописи, стр. 313.
Низовая вольница, предводительствуемая столь грозным и храбрым атаманом, вызвала беспокойство в Москве. Высылаемые против Ермака мелкие карательные отряды неизменно терпели поражение. Чтобы покончить с казаками, царь отправил на Волгу большое войско под командой воеводы стольника И. Мурашкина «на судах и по суше на конях». Кроме стрелкового оружия у него были пушки. Воевода получил указ повсюду, где возможно, хватать «воров», пытать их и вешать. Аналогичный указ был послан в Астрахань. На нижней Волге учредили пять воинских застав. По свидетельству англичан, в 1579 году астраханский гарнизон был доведен до 2000 человек [19] .
19
Г. Красинский. Указ. соч., стр. 93.
Ермак, имевший по всей Волге свои «глаза и уши», заблаговременно узнал о карательной экспедиции и принял меры. Было бы безумием для казаков выступить против вооруженного пищалями и пушками стрелецкого войска. Ермак со своими товарищами поднялся по Волге до Самарской луки и укрылся в лесах неподалеку от устья речки Самары. Часть казаков со своими атаманами ушли на Яик и Дон. Для решения вопроса, что делать дальше, по казацкому обычаю был созван большой круг. Голоса на нем разделились: одни предлагали остаться на Волге и переждать в лесах лихолетье, другие — сняться с Волги и уйти на Дон или Яик. Выслушав горячие речи, Ермак отверг все варианты. «Думайте думу, братцы, с целого ума, чтоб нам не продуматца, — передает его речь летописец, — на Волге нам жить — ворами слыть, а на Дону нам жить — казаками слыть, а на Яик итти — переход велик, а се добычи нет» [20] . Напомнил атаман о царском указе, грозившем каждому казаку виселицей, и предложил перейти в покрытый лесами бассейн Камы. Привлекательность этого предложения состояла прежде всего в том, что за Камой не было царских воевод. Многие казаки раньше бывали там и знали, по крайней мере, в общих чертах обстановку. Населявшие край манси, ногаи и башкиры могли стать хорошим объектом для казачьих походов. Поэтому большинство казаков поддержало атамана. Немаловажную роль в принятии решения сыграло прибытие в стан Ермака послов от купцов Строгановых.
20
Сибирские летописи, стр. 56.