Эрнест Хемингуэй. Обреченный победитель
Шрифт:
Это было подходящее решение. Ни одна живая душа не смогла бы предсказать, на что мы могли натолкнуться, двигаясь таким образом. Когда двигатель перестал работать, стало удивительно тихо, но лишь на мгновение.
– Эй, я что-то вижу! – закричал Эл.
– Где?
– Там! Немного дальше! Вот оно!
По его жесту Эрнест понял, куда повернуть штурвал. Инерция судна завершила остальное.
– Приготовьте крюк, – скомандовал Эрнест. Мы бросились выполнять приказ.
– Вот оно, без сомнения. Видите это?
Мы кивнули. Внизу, сквозь отблески поверхности воды, проглядывали продолговатые очертания, с одного конца шире, чем с другого. Одни лежали подобно куче
– Давай-ка посмотрим, как ты достанешь это, Барон. – Он показал на коралл.
Я нырнул в воду рядом с ним, вниз головой и сильно работая руками для экономии времени. Когда я почти погрузился до своей цели, около восемнадцати футов в глубину, мне показалось, что узкая голова с впечатляющими челюстями мелькнула где-то в тени кораллов. Я лишь мельком взглянул на нее, выдернул морской веер и изо всех сил устремился наверх. Я вынырнул, швырнул веер и взлетел по кормовому трапу на борт «Пилар».
– Мне нужен гарпун!
– Я оставил его на берегу, – ответил Эрнест.
– Тогда дай мне ружье! Там внизу мурена с мордой еще более отвратительной, чем у мистера Макданиела!
Макданиел был ректором, когда Эрнест и я учились в колледже.
– Мы устроим охоту на него в следующий раз, Барон. Ты отлично все сделал.
Возвращение домой часто считают самой скучной частью дня. Но для меня это время во многом было наиболее интересным. Постоянно доносился завывающий рев двигателей. Мы шли на скорости, и не было времени пренебрегать безопасностью судна. Эрнест всегда старался стоять вблизи от панели управления. Он обычно стоял рядом с тем, кому было доверено управление судном, контролируя, насколько хорошо он справляется со своими обязанностями, советуя или приказывая изменить курс, если по какой-то причине это было оптимальным вариантом. Во время этих возвращений домой, между Эрнестом и мной завязывались долгие замечательные беседы. В тот самый день мы завели разговор о днях, проведенных в колледже, и о статьях, которые мы оба писали в газету «Трэпез».
– А какой был твой первый рассказ, который ты продал за деньги? – спросил я у брата.
– Был один такой, довольно забавный, – ухмыльнулся Эрнест. – Ты знаешь, никто раньше меня об этом не спрашивал. Он не внесен в список, потому что это было до того, как я издал книгу. Когда я работал в Торонто, мы с одним парнем бродили по округе поздно ночью и разговаривали. Мы заключили пари о том, кто из нас сможет за час написать рассказ, который потом бы купил какой-нибудь периодически издающийся журнал. Затем мы уселись и принялись строчить. Оба рассказа были проданы… но об этой продаже я предпочитаю не говорить.
Чуть позже он дружески хлопнул меня по плечу:
– Конечно, рассказ не был отмечен никакими призами. Он рассмеялся, вспомнив награду, когда я победил на национальном конкурсе коротких рассказов во время моей учебы в колледже.
– Ты серьезно подумываешь о том, чтобы стать писателем, Барон?
– Разумеется, я буду, – ответил я,
– Чертовски тяжелое бремя ожидает тебя, – сказал он в заключение. – Что бы ты ни написал, все будут говорить о том, что ты используешь мою репутацию. Ты ведь догадываешься об этом, не так ли?
Я кивнул:
– Это уже возникало, даже во время того конкурса. Но все претенденты были пронумерованы. Никаких имен не упоминалось.
– Да знаю я, знаю. А будет еще хуже, но тебе не следует слишком переживать о том, что говорят люди. Ты очень наблюдателен. Ты хорошо научился ловить рыбу, но тебе надо еще очень многому научиться, особенно если ты собираешься бросить колледж. Тебе необходимо много читать. Ты уже прочитал «Гекльберри Финна», не так ли? А Киплинга и большие рассказы Стефана Крейна? Сейчас тебе нужно изучать Толстого и Достоевского, Джойса и короткие рассказы Генри Джеймса, Мопассана и Флобера, особенно «Мадам Бовари». Когда ты закончишь с этим, попробуй Стендаля и Томаса Манна… У нас дома много всего этого. Возьми на время все, что тебе угодно, но только верни обратно. Я не раздаю своих книг, даже младшему брату, понял?
Мне все было понятно.
– Тебе следует попробовать работать в газете. Это лучший способ научиться хорошему стилю изложения. Но чтобы получить работу в любой газете, потребуется около года. В настоящее время ты мог бы продолжать заниматься мореплаванием. Ты много познаешь, но все это дается легко, потому что, я думаю, ты по-настоящему влюблен в это.
– По мне все, что вызывает внутренний трепет.
– И внешний тоже, Барон. Помнишь ту первую большую рыбу? Старайся запоминать все обо всем. Когда что-то дает тебе эмоциональную встряску, постарайся четко понять, что именно на тебя произвело впечатление, и запомни каждый штрих этого события, и только тогда ты сможешь рассказать, что это было. Если рядом кто-то находится, посмотри, потрясены ли они тоже, как сильно и почему. Чем больше сторон ты видишь в чем-нибудь, тем больше ты знаешь. Сейчас ты слишком обеспокоен тем, что другие люди подумают о тебе, возможно, потому, что ты молод. Если тебе повезет, ты поймешь, что других людей главным образом интересует впечатление, которое они производят. Во всяком случае, забудь о самом себе и постарайся проникнуть в сущность других людей, чтобы увидеть вещи с их точки зрения.
Я внимательно слушал Эрнеста.
– Дружище, если ты действительно хочешь стать писателем, тогда вперед, пиши. Чем больше ты пишешь, тем больше узнаешь о том, как надо это делать. Это единственный способ научиться. Я не собираюсь тебе помогать, если я смогу избежать этого. Я уже помогал многим парням, и буду помогать. Но это в основном расслабляло их. Совет совету рознь. Совет не сделает кому-нибудь его работу. Хороший совет сэкономит некоторое время и усилия. Самое главное – у тебя должна быть проницательность, чтобы распознать, который совет хороший. Когда ты поймешь это, ты можешь давать свои советы.
На следующей неделе приехал Арчибальд Маклейш.
– Джентльмены, побольше учтивости на борту! – инструктировал нас Эрнест. – Арчи – поэт, лауреат премии Пулитцера, а также редактор журнала «Фоче».
Мы регулярно рыбачили с полудня и вплоть до вечера, если позволяла погода. Нам удалось поймать несколько рыб-парусников. После тяжелой борьбы Эл выловил одну, весом более восьмидесяти фунтов. Когда рыбу вели вдоль борта, мы увидели, что ее нос был настолько коротким, что можно было одной рукой затащить ее на палубу. Эрнест внимательно осмотрел его – вдруг это какая-то разновидность рыбы.