Эрнест Хемингуэй. Обреченный победитель
Шрифт:
– Послушайте меня. Я знаю ваше начальство, а оно меня уважает, – сказал он им, – и если оно узнает, что со мной что-то случилось, то каждый из вас будет расстрелян, один за другим.
Это подействовало. С ним обращались как с почетным военнопленным, а потом ему удалось сбежать.
В ту ночь было откупорено очень много бутылок. Двое мужчин поглотили ошеломляющее количество виноградного вина. Я дважды выходил подышать на свежий воздух, пока они вели дискуссию о войне. Андре командовал подразделениями в районе Страсбурга. Эрнест рассуждал о проблемах северной линии фронта. Было уже очень поздно, выпивка и разговоры наконец прекратились.
Когда 16
– Это настоящий прорыв, братишка. Нам нужно немедленно возвращаться. За это мы можем поплатиться своей работой. Их бронетехника наступает. И они не берут в плен.
Он позвонил по телефону насчет транспорта и через несколько минут сказал мне:
– Генерал Рэд О'Хэр послал за мной джип. Проверь все обоймы и оружие. По пути туда мы можем попасть в переделку. К нам в тыл просочились немецкие солдаты в американской военной форме. Джип подъедет через пятнадцать минут. Постарайся сам туда добраться, а потом разыщи меня. А теперь следи за собой сам, понял, Барон? Удачи тебе, братишка.
Через неделю атака немцев стала ослабевать. Но ее разрушительные последствия были колоссальными. 4-я дивизия, занимая позицию с востока от Люксембурга, воевала успешно. Я добрался туда только после Рождества, будучи откомандированным в качестве помощника и оператора в сопровождении Уильяма Уайлера. Он был полковником воздушных сил, к тому же хорошо разбирался в съемках документальных фильмов. Больше недели я мог быть с Эрнестом и 4-й дивизией, сдерживающей натиск врага. Потом наступила некоторая передышка, когда атака нацистов была остановлена и наши части пошли в наступление.
В дивизии Эрнест чувствовал себя как дома. Генерал Бартон был переведен после Рождества из-за болезни. Его преемник генерал Блэйкли был уравновешенным и компетентным офицером, командовавшим артиллерийской дивизией в течение многих месяцев.
Находясь в Люксембурге, Эрнест снял комнату в отеле напротив госпиталя, заперся в ней и засел за творчество. Он выходил отдыхать только с хорошими друзьями, такими, как водитель генерала Рузвельта Курт Шоу, Пелки, Кимброу, Жан, Марсель, Рэг Денни из «Нью-Йорк таймс», Хэнк Горрелл из Юнайтед Пресс, Джимми Кэннон из «Старс энд Страйпс» и Джером Сэлинджер. Эрнест был главной фигурой в кампании. Он любил рассказывать истории, выпивать и слушать. Другие подразделения вели бои и ночью и днем. Много раз их отсекали от основных сил. Все, что каждый мог сделать, это ждать, а потом или идти им на помощь, или узнать о последних моментах их жизни.
Когда Эрнест приветствовал меня в своем отеле, он выглядел возбужденным.
– Я сейчас в очередной прекрасной эпохе, – провозгласил он. Этот термин он использовал для описания тех времен, когда он был на пике своего творчества. – А ты, Барон, оказался сейчас в нужное время и в нужном месте.
– Ситуация по-прежнему неважная?
– Это неверное слово. Больше подходит – замечательная. Я покажу тебе позиции. Сколько у тебя в запасе времени? Я возьму тебя с собой в патруль и покажу во всех подробностях, откуда наступали немцы, какие были наши действия и какая ситуация сложилась
Мы осуществили намеченное. Под нашими ботинками скрипел снег, мы продирались между деревьев, спускаясь в долины и поднимаясь на возвышенности. Эрнест не умолкал ни на минуту, объясняя, что происходило в том или ином месте. Он переживал настоящий, не подверженный возрасту восторг от жизни.
– Моя грудь больше меня не беспокоит. Сухой воздух ей на пользу.
Он глубоко вздохнул, чтобы продемонстрировать. Было очень холодно, но ему нравилась такая погода. Снегопад и места жестоких боев приподняли нам настроение. Мы шли на лыжах и распевали песни. Еды и спиртного было, как всегда, предостаточно.
– Недавно здесь была Марта, – по секрету сообщил Эрнест. – Все прошло не очень уж гладко. Она настоящая женщина, но… В общем, она настаивала на том, чтобы говорить по-французски, полагая, что это придаст некоторую секретность. Я не стал ее прерывать. Но у Бака, – Эрнест кивнул в направлении полковника, – есть вся военная классика на французском. Он хорошо знает этот язык.
Мы продолжали ходить в патруле. Иногда вечерами мы заходили в прекрасный люксембургский отель, где размещалась пресс-служба 5-й воздушной дивизии. Там вместе с Биллом Двайером, Джо О'Кифом и капитанами Стивенсоном и Бултоном мы частенько пропускали по рюмочке какого-нибудь замечательного напитка. После долгих поездок в открытых джипах болела голова, а руки постепенно замерзали, несмотря на рукавицы. Мы мечтали ближе к вечеру оказаться в приятной теплой обстановке с напитками в тонких бокалах.
Эрнест стал очень щепетильным по отношению к возможным нападениям в городе. Своему водителю или мне, если я оставался один, он вверял свой пистолет.
– Держи его на взводе, пока нас нет. Так я буду уверен в том, что получу его обратно, – говорил он.
Он получил удручающий урок на обратном пути в Париж. Остальные корреспонденты, хотя он и считал их настоящими друзьями, уехали, вместо того чтобы встретить его.
В день моего отъезда Эрнест сказал:
– Черт побери, я не застал Уилли Уолтона. Мы подготовили некоторую полезную информацию для 4-й дивизии.
Он передал мне записку для Уолтона на тот случай, если я увижу его первым. Затем полковник Уайлер и я направились в Бастонь, пока там не начались бои. До нас доносились раскаты взрывов с южного направления вдоль швейцарской границы. Нам удалось отснять прекрасный фильм, и только спустя месяц с лишним мы вернулись в Париж. Я сразу же позвонил в отель «Ритц».
– Приезжай, Барон. Очень много новостей. – Голос Эрнеста прозвучал очень печально.
Когда я вошел в его номер, он сообщил мне, что Бамби попал в плен:
– Он был на задании, получил ранение, и его подобрали фашисты. Может, у нас будет возможность освободить его. Я жду известий.
Эрнест продолжал ходить из угла в угол, ударяя кулаком правой руки по ладони левой. Он был в бессильной ярости оттого, что не знал, был захвачен Бамби как военнопленный или как вражеский агент. Эрнест был полон решимости вернуть своего сына. Но пока у него не было сведений, насколько далеко в тылу находится Бамби.
Прошла еще неделя, но никакой информации не было. Эрнест расспрашивал офицеров из 3-й дивизии, на чьей территории был захвачен Бамби. Он также говорил с офицерами 4-й, где он провел большую часть времени в течение войны.