Эротические рассказы Рунета
Шрифт:
– Закинь ножку на подлокотник… не бойся, не порвется, – это он подразумевал мое платье, которое не позволяло поднять ногу повыше. Пришлось сместиться вбок, к противоположному подлокотнику, чтобы выполнить его желание. – Руку на спинку. Отлично. Теперь вторую ножку… ножки вмесите… сама перегнись…
Была какая-то своя прелесть выполнять его команды. Что он еще захочет? Подтянуть ноги к себе, обнять колени руками, голова на ноги. Почти скромница. Следующая позиция – встать на колени на кресле, повернуться к нему спиной, прислониться к спинке, смотреть прямо… Перегнуться
– Молодец, – похваливает меня Петр. – Вставай-ка с кресла, девочка. Покажи себя во весь рост.
Можно и во весь. Ноги вместе, коленку вперед, рука на талию. Какая я соблазнительная. Даже самой приятно. Приподнять подол платья? Выше? Еще выше? Так скоро и трусики покажутся… Но ведь ты сама стремилась к этому… Разве тебе не нравится? Лично мне приятно показывать себя…
– Ну, девочка, подойди к кроватке… покажи свои прелестные грудки… опусти-ка верх платьица. Только не спеши.
Момент истины. Переходим к раздеванию. А мурашки то по тело от волнения бегут. Застежка у нас сзади. Подымем наши красивые, шаловливые ручки, заведем за шею и нащупаем застежку. Одеваться мне помогала Наставница, она и застегнула платье. Теперь надо самой. Пальчики не привыкли, сразу не справляются, но упорство всегда побеждает. Вот и поддалась.
Концы разошлись, Груди почувствовали свободу и стали наливаться от ожидания открытости. Я стала медленно опускать руки, прижимая к коже ладонями ткань платья. Когда они достигли моих грудей, захотелось сжать их и почувствовать истому. Ладони опустились на грудь, обхватили мои холмики. Я надавила. Мурашки наслаждения охватили тело и отозвались в голове. От удовольствия я зажмурилась и застонала. Для меня это было неожиданно, через свой стон я выливала свои чувства – это было естественная реакция организма и… Вальрисы.
– Отлично, – одобрил Петр мои действия, – Продолжай дальше в том же манере.
Понравилась моя чувственность? Ты тоже возбуждаешься от этого? Меня это заводит.
Опускаю руки, открывая коричневые пятачки сосков. Кончики сосочков остренькие, им тоже нравиться то, что я делаю. Вот и обнажена наша грудь, призывно выставлена вперед.
– Опускай ручки… скрести и на бедра… Смотри на меня, соблазняй меня.
Я так и делаю: придерживаю платье, во взгляд вкладываю все свое желание быть открытой и доступной.
– Не останавливайся, снимай платье.
Он не отрывается от своего фотоаппарата, но я уверена, что нравлюсь ему. Поддеваю пальчиками края платья на тали и начинаю медленно стягивать вниз. Сейчас я его опущу, и ты увидишь мою фигурку. Платье растягивается на бедрах, но я продолжаю его тянуть вниз по моим округлым формам. Показался верхний край трусиков, оголилась попка. Платье уже не обтягивает мое тело. Отпускаю материю, та скользит по нейлону чулок и накрывает босоножки.
– Прелесть. Повыгибайся, девочка, покажи свое тело, – просит Петр.
У меня красивое
Выпрямляюсь, ложу руку на грудь, выгибаюсь, откидываю голову назад, прикрываю глазки.
Подымаюсь на носки, обе руки за голову, выставляю грудь вперед.
Неудобно стоять. Ноги путаются в платье, надо было его убрать. Сгибаюсь вперед, подгибаю ноги, упираюсь руками в колени, смотрю прямо в камеру. Видишь какая я? Я прелестна и сексуальна. Язычок выскользнул наружу и начал облизывать губы.
– Одно удовольствие тебя снимать, Валечка, – Петр опустил камеру вниз. – Забирайся на кровать. Дима! – кричит он в сторону коридора, а сам не отрываясь, смотрит на меня.
Что? Не можешь оторваться? А мне ни капельки не стыдно. Чего мне стыдиться? Моего тела? Оно красиво в одежде и без нее. Оно хочет восхищения и ласки. Подымаю ножки одну за другой и освобождаюсь из мягкого плена материи платья. Надо бы его убрать. Зачем ему лежать на полу?
В дверях комнаты появляется еще один молодой человек. Лет под двадцать, одетый в расстегнутую рубашку и спортивные штаны.
– Да?
– Скачай, – Петр отдает ему свою камеру,
– Сейчас, – Дима исчезает вместе с фотоаппаратом. Петр берет со стола второй аппарат.
Я успеваю поднять свое платье и перебрасываю через спинку стула.
– В кроватку, в кроватку, девочка, – командует он.
Как-то двусмысленно звучит, но меня это не волнует – здесь только я и он. Сажусь на край кровати. Залазить в босоножках? Непривычно, могу выпачкать постель, да и сама тоже вымажусь.
– Может быть разуться? – спрашиваю я.
Своим вопросом, озадачиваю Петра. Он отрывается от своей камеры и смотрит на меня.
– Ладно, снимай, – решает он.
Нагибаюсь и расстегиваю ремешки. Грудь провисла, волосы обрамляют лицо, закрывая боковой обзор. Сбрасываю босоножки, залезаю с ногами на постель. Чулки немного сбились. Ничего, мы их подправим, чтобы были ровненькими, без складочек, эффектно оттеняли ножки. Откидываюсь назад, Уперевшись руками в постель. Ножки согнуты и смотрят коленками вверх. Немного наклоним для красоты.
– Становись на коленки… прогнись… покажи свои грудки.
Ах, как мне нравиться показывать себя. Вот так откровенно, без стеснения.
– Расставь ножки пошире, ручки на голову.
Фото становятся все откровеннее. А почему бы и нет. Для этого я здесь и нахожусь. Надо будет, и трусики снимем. Что теперь? Наклониться вперед? Руками на постель? Прогнуться? Я на четвереньках, открыта со всех сторон, и он пользуется этим, фотографирует и сбоку и сзади.