Эротические страницы из жизни Фролова
Шрифт:
>Она… она… сама живая… - слышал он ее захлебывающийся от восторга шепот и даже не пытался понять, что или кого она имеет в виду.
Он уже почти ничего иного не слышал и не ощущал - только глубину ее тела и то, что в этой глубине видел, видел только он, и тоже из какой-то дальней своей глубины, откуда он и восторгался, и страшился, пьянел и безумел, раскаивался и немел… и явственно теперь понимал то, чего раньше никогда понять не смог бы, - и отчего у дочери вагинизм, и отчего вагинизм у ее бабушки, и что происходит с Иринкиными губами, и что происходит с ним самим, и что происходит со всеми ими вместе… и ему уже казалось,
Об этом невозможно говорить словами. Об этом вообще нельзя никому говорить - ни словами, ни как-либо иначе…
Никогда не касайтесь так своей дочери…
Он обернул ее в полотенце и так понес в комнату, не находя сил на то, чтобы хоть слегка осушить свое тело. Разложил на постели и бухнулся рядом, разбросав по сторонам дрожащие конечности.
И у нее тоже закатывались глаза, будто она то уходила в обморок, то на несколько мгновений возвращалась, то снова отправлялась туда же.
Так они пролежали рядом несколько долгих минут - одни во всем мире, ничего кроме друг друга не видящие и не слышащие.
Она первой пришла в себя и потянулась к отцу - сначала руками, потом ногами, потом всем телом - укрыла его собою, распласталась лягушонком…
>Папчик мой милый… Как здорово было… Теперь я совсем чистая. Почему ты так устал?
У него не было сил отвечать ей. Он все еще находился под впечатлением нахлынувших на него прозрений.
>С мамой тоже так? Или со мной лучше? Скажи - правда же, лучше?
>Нет. Но зато страшнее…
>А мне совсем не страшно. Наоборот. Теперь так сильно хочется… но совсем уже по-другому.
>Как по-другому?
>Просто. Не по-кроличьи, а так. Без дерганий. Ты зайдешь ко мне? Я тебя приглашаю. Просто так - поразговаривать… как папа с дочкой.
>Тебе больно будет. Там сейчас не скользко.
>Ну и что?
>Не могу я, когда тебе больно. Совсем не могу.
>А ты поцелуй. И снова станет скользко.
>Страшно мне, девочка моя.
>Не бойся. Я ведь с тобой.
>Со мной…
>Давай. А то я начну его в рот брать и тебе будет стыдно.
И она покарабкалась по нему, пока не доползла голеньким лоном до самого носа. Остановилась и опустила свою гладкую ясоньку на его губы…
– Вот видишь… уже скользкая… - прошептала она через пару минут, соскальзывая с него и укладываясь вверх животом с разведенными в стороны коленками.
– Только я под тобой должна быть. Я ведь твоя дочка. Ну, иди, чего ты? Это ничего, что он мягкий. Она его сейчас и таким примет - сама засосет, вот увидишь. И все ему расскажет, что с нею сегодня такое было…
Они проснулись втроем в одной постели и был уже вторник. Ирина разбудила дочку, дочка разбудила отца. И тут же сострила:
– А как это рядом с нами мама оказалась?
Он не помнил.
А мама лежала и улыбалась. Она была счастливая.
– Я подглядывала. До самого пока вы не уснули. А потом с краешка примостилась. Вы и не заметили.
– Мы безобразничали, да?
– Нет. Вы вели себя тихо и смирно… и были очень довольные и счастливые… Я так рада за тебя, ты себе этого не представляешь…
В этот день, а точнее к
С утра Виктору дважды кто-то звонил, но Катька, как и положено, кратко послала запрашивающих на конец (рабочего дня), чтобы даже в обед его не отвлекали ничем посторонним.
В случае удачного завершения заказа всем в конце августа грозила "сумасшедшая" премия, а Виктору… - Ирка уже подробно расписала, где и как расположится его процент, но даже остаток казался ему целым состоянием. К тому же у титаников поджидали своей очереди еще три "неиспорченных" объекта. А еще престиж? А честь и доблесть? Ну и, наконец, Витька, к которому он проникался все большим и большим уважением, смешанным с удивленным восхищением - ну как он мог до такого додуматься?! Ну гигант! Глыбище! Теперь они там поймут, кто он за человек… Может и правда автором своей работы признают? Нет, это уже почти фантастика, но по меньшей мере - реабилитируют полностью. И держаться за него будут теперь. Может и премию выпишут в обмен за оскорбления. Точно. Обязательно выпишут. В размере месячной ставки, как положено. Оформят, конечно, как материальную помощь. В связи с перенесенной женитьбой. Месяца через полтора-два. Или к концу года. Но обрадуют сразу же. Как и положено начальству - с гордостью и великодушной улыбкой.
Теперь Виктор мог бы работать и работать, хоть непрерывно, хоть день и ночь… Но рабочий день он закончил тютелька в тютельку - в таких случаях он сам себе не доверял, знал, что усталости можно и не замечать, но она-то может бывать в нем и сама по себе, и натворить неприятностей сама по себе, вне всех его вниманий и оболочечной бодрости.
Сама по себе…
От этих слов, трижды произнесенных им про себя, у него аж дыхание перехватило. И даже голова закружилась. Он вспомнил вчерашний вечер…
Катька подсунула ему бумажку с незнакомым телефонным номером:
– Мужик. Сказал, что очень будет ждать звонка.
По набранному номеру ответил мальчишеский голос:
– Сейчас, дядя Витя. Сейчас я соединю…
Послышались какие-то перепончатые звуки, после которых он услышал Валентина:
– Это снова я, - извиняющимся тоном промолвил тот.
– Я здесь, в машине, возле вашей фирмы. Мне очень нужно с тобой переговорить…
Он без раздумий принял приглашение Валентина, только позвонил предварительно с его мобильника Ирине, что задержится.