Эротические страницы из жизни Фролова

Архипов Велиар

Стремление к касанию поверхностей… Ишь ты. Как неожиданно точно.

– Это Толик так говорит?

– Нет. Это я сама придумала.

И вдруг лицо ее стало очень серьезным, даже брови насупились.

– Что?
– с улыбкой спросил отец.

– Я не знаю, говорить тебе, или не говорить.

– Говорить, конечно.

– Он мне понравился. Там в арке. Такие бицепсы. Весь из мускулов. Супермен. Тоже захотелось коснуться, почувствовать, какой он твердый. И вот, чем все это закончилось. Странно, да?

Отец опустил голову,

не зная, что ответить. Не хотелось возвращаться ко всему этому, будоражить ее вспоминаниями. И уж тем более сейчас в чем-то поучать или осуждать.

– Только не подумай, что я обманула в том, что он меня ударил и затащил. Так и было.

– Куда ударил?

– В живот. Вверху, вот здесь, под дыхалку. У меня сразу дыхание перехватило и я согнулась чуть ли не внутрь машины, как раз на переднее пассажирское сидение, где он карту разложил. А он с водительского дотянулся. За две секунды, гад, все сделал. Уверенно, заученными движениями - наверняка не меня первую так заграбастал. Я и отдышаться не успела, как оказалась запакованной…

Она замолчала и он уже хотел было перевести разговор на другую тему, но она тут же перебила:

– Знаешь, когда я поняла, что он мертвец? Когда он мне в рот вставил. Для "знакомства", скотина. Но не потому, что вставил, - потому, что при тебе, он ведь все делал именно так, чтобы тебя унизить. А я тогда уже знала, что убью. Я же видела, как он пистолет в ящик прятал - ты тогда еще без сознания был. И была уверена, что обязательно наступит момент, когда я смогу им воспользоваться. Если бы не твое присутствие, я бы, наверное, не смогла, - я его не из-за себя убила, а из-за тебя, он же меня просто использовал, чтобы тебя мучить, для него во всем этом видеть твои муки было самым главным.

Чуть помолчала и продолжила:

– Я, конечно, сдрейфила сильно, и все время жутко боялась - и за тебя, и за себя, и за маму с Сережкой. И вела себя неправильно, расплакалась, раскисла. Хотя на самом-то деле мне для себя было просто противно, только и всего. А после клизмы - если честно - даже и не противно. Я бы могла перетерпеть, другие же терпят. И не такое. И знала, что за себя я ему отомщу иначе. Как и отомстила. Хоть он и супермен, и весь из мускулов. Ты видел, какой набалдашник я ему устроила?

Потом вдруг резко переменила настроение:

– Слышишь, а что это за запах был? Мне кажется, что он и сейчас еще есть. Такой знакомый, но вспомнить никак не могу.

– Не знаю. Церковное что-то. Вроде, как ладан.

– Точно. Мне раньше нравился. А тебе?

Он безразлично пожал плечами.

– А мне и сейчас почему-то нравится, - продолжила она.
– Как-то совсем не ассоциируется с этим придурком. Он действительно еще не прошел, или мне это кажется?

Отец повел носом, принюхиваясь.

– Так не унюхаешь, - засомневалась она, - ближе надо.

– Все равно не чувствую, - сказал он, склонившись к ее бедру.

– Подожди, вот так еще понюхай.

И она перевернулась на коленки и выставила

к нему голую попу.

– Нет. Совсем нет, - заверил он ее.
– Правда.

– Он, наверное, внутри, в кишках, - заключила она.
– Почему я тебя не стесняюсь? Раньше - сильно, а сейчас вообще нет. Сама с собой даже больше стесняюсь, чем тебя. Особенно сейчас.

Она снова села и натянула на коленки рубашку.

– А я стесняюсь, - признался он.

– Я вижу. А ты с мамой так делаешь?

– Что именно?

– Клизму.

– Зачем?

– Чтобы пахло. И вообще.

– Нет. Нам такое и в голову не приходило. А что - вообще?

– Так. Всякое другое. Я очень легкая сразу стала. И страх исчез. И стыд тоже. Даже самой хотелось, чтобы он меня в голые кишки оттрахал. Хоть противен и ненавистен был. Как ты думаешь, что он мне еще, кроме запаха, туда подмешал?

– Понятия не имею. Он из трех бутылочек что-то подливал.

– Масло какое-то. Я, когда мылась, пальцем туда глубоко залезла, так там очень скользко было. Или так всегда?

– Не знаю.

– Нет, не всегда. У меня от первой клизмы так чуть кожа не рвалась. А вторая и третья как по маслу пошли. Даже приятно было. Щекотно. И вообще.

– Что - вообще?

– Мне почти сразу, как оттуда все вылилось, сильно захотелось. Прямо туда, в попу. И сейчас еще хочется. Не смотри так, я же не виновата. Так со мной никогда вообще не было. Когда пальцем в ванной в попу влезла, так аж сомлела, по всему телу мурашки поползли. И когда брились, все там внутри заходилось дрожью. Он какой-то возбудитель, наверное, подмешал. Ты слышал, как он про уколы рассказывал? Точно что-то подмешал, гад такой. Мне теперь вообще очень хочется. Такими волнами. То просто хочется, то невмоготу. Можно я в яську палец засуну?

– А ты так делаешь?

– Иногда. Все девчата так делают. Мастурбацией называется.

– И тебе не больно?

– Больно. Но я представляю, что это твой палец, и боль сразу проходит.

Она его совсем не стеснялась. Прикрыла глазки и глубоко задышала…

Дочка, доченька…

Он тоже закрыл глаза от стыда. И уткнулся лицом в подушку. Но мешать ей не стал… Конечно, они все так делают. Кто-то меньше, кто-то больше. Он и сам в детстве был не без этого греха. Но как она может это при отце? Ей и в голову не пришло выйти в ванную или еще как-то уединиться. Что все это значит? Что вообще с ними происходит?

– Ой, так еще хуже. Папа, а у нас есть какие-нибудь таблетки, успокоительные?

– Сейчас, доченька. Сейчас посмотрю.

Черт его знает, какие из них успокоительные.

– Не знаю, Свет. Это мама разбирается. Может анальгин подойдет?

– Ладно, пусть. Не надо. Немного проходит. Мне просто нельзя туда лазить. Иди сюда, мне так лучше, когда ты совсем рядом.

– Не болит?

– Нет. Я ведь говорила, - тебя воображаю. Сознанием. И всем телом тоже.

– А… кого-то другого пробовала?