Эротические страницы из жизни Фролова
Шрифт:
– Почему же я этого не почувствовал?
– Ты с Танечкой тогда смотрелся. И Светка тебя тоже отвлекать сразу стала. Сразу, как только поняла, чем мы с ним через весь стол занимаемся…
– А мама?
– Мама? Я не знаю. Она же сбоку, между нами сидела. Она не мешала, это я точно помню…
– Мама чувствует тебя еще больше, чем Светка.
– Ну и пусть.
Они немного помолчали, а затем Ирка вдруг спросила:
– Слушай, а почему ты тогда, в четверг, даже не поинтересовался, где это
Он хотел было поинтересоваться, но в это время скрипнула дверь и в комнату на цыпочках впорхнула Светлана, ярко освещенная лунным светом, падающим из окна.
– Я к вам, - прошептала она в тень постели, ничуть не сомневаясь, что там в данный момент совсем не просмотром сновидений занимаются, - мне не спится одной. Страшно.
Они освободили ей место между собой.
– Что за бури у вас здесь происходят? Все пространство по дому ходуном ходит. Ой! Понятно. Я вам сейчас простыню сменю. Совсем разленились, да? Так и утонуть можно. В собственном соку.
– Не болтай. Который час? Сережка спит?
– Начало первого. Спит. И лыбится.
Она заменила простыню, бесцеремонно перекатывая их голые тела с одного края кровати на другой и поучая:
– Полотенце надо подкладывать. Накопили… море целое.
Потом улеглась на бок под руку отца, тесно прижавшись к нему спиной. Уложила под щеку обе ладошки и, зевнув во весь рот, заверила:
– Я рано встану. Сережка не заметит. А вы продолжайте ругаться.
– Мы не ругаемся.
– Все равно. Продолжайте. Я вам не мешаю.
Но они не стали продолжать. Молча думали одни и те же свои мысли.
>Забоялись, да?
>Нет. Просто спать уже хочется, - ответил отец.
>Забоялись. Я же вижу. Про меня и Толик-Танечку говорили.
>А ты подслушивала?
>Нет. Я и так знаю. О чем вы еще можете сейчас говорить? Мама, ты меня слышишь?
>Слышу.
>Класс. А они нас - нет. Ты расстроились, да, мама?
>Чему?
>Что я вас слышу.
Ирина промолчала.
>Не расстраивайся. Чему быть, то и будет. Радоваться должна. Нас же никто больше не слышит. Никто-никто в мире.
>Ты и за стенкой нас слышишь?
>Нет. А вы что, слышите?
>Тоже нет. Только вблизи, когда видим друг друга.
>Ну вот. А ты расстраиваешься. Знаешь, почему это так?
>Почему?
>Потому что мы любим друг друга. Самой необыкновенной любовью. О такой любви больше никто не знает. Только мы. Одни единственные на всем белом свете.
>Так не бывает.
>Ну и что? Все равно - только мы.
>Светка. Мы иногда такие слова говорим… - засмущалась Ирина.
>Ругательные? Ну и говорите. Я что - их не знаю, что ли? Я с папой их уже даже вслух говорила. А когда "про себя" - они вовсе и не ругательные.
>Ну и почему?
>Не сейчас. Я потом как-нибудь скажу. Это очень долгая история. Вы лучше мне про Толика и Танечку поговорите. Мне интересно.
>Что именно?
>Что, что… - перекривила Светка маму.
– Ты же знаешь про Катю?
>Ну?
>Ты знаешь, что она - папина собственная женщина?
>Что значит - собственная?
>В прямом смысле. Принадлежит ему. Он может делать с нею все, что только захочет - она и не пикнет.
>Почему ты так решила?
>Я же видела ее.
>Когда?
>Какая тебе разница? Видела.
>И при чем здесь Катя?
>Мамочка, не строй из себя недотепу. Ты же знаешь, что Толик тоже уже почти принадлежит тебе. У меня что, глаз нету?
>Светка! Что ты такое говоришь? Неужели ты думаешь…
>Ничего я не думаю. Никто нас уже не сможет разъединить. Но Толик - тоже уже почти твоя собственность. И ты почти что уже можешь с ним делать все, что захочешь - он и не пикнет.
Ирка откинулась на спину и замолчала.
>Да я уже не ревную, чего ты. Ну, может самую малость. И папа тоже. Спроси у него.
>Ты что, ей все рассказал?
– и в самом деле обратилась Ирина к мужу, тяжело при этом вздохнув.
>Ничего я ей еще не рассказывал. Почти ничего.
>Ничего?
– чуть не радостно всполошилась дочь.
– Тогда давайте все про Катю. А потом про моих. То есть, я имею в виду - про Толика и Танечку.
Ирка повернулась и обняла их, прижавшись всем телом к дочери:
– Нет. Давай спать, доченька. Потом. Не сейчас. Мы все тебе расскажем. Все-все. Правда. Только не все так сразу… Ты уже взрослая, должна понимать. Спи родная…
Они заспались до девяти утра. Светки рядом не оказалось - смылась так тихо, что они и не услышали, когда она это успела.
Виктор первым потопал в ванную. Дети уже хозяйничали на кухне, откуда слышались аппетитные запахи и словесные препирательства.
– А почему ты тогда к ним в кровать залезла? Ты что, не знаешь, чем они там ночами занимаются?
– недовольно ворчал Сережка.
– Как ты мне уже надоел. Что они - непрерывно там этим занимаются, что ли? Делать им больше нечего? Просто заболтались. Заболтались - и я так там и заснула.
– О чем заболтались?
– чуть не завистливо спросил он.
– Обо всем. Про жизнь. Про школу. Про тебя тоже, - на тренировках чтобы по-настоящему выкладывался, а не так - время отбывал. Про Толика и Танечку.