Erratum (Ошибка)

Доминга Дылда

– Я никогда не был солдатом, - услышала она голос Марка, - но мне пришлось, как пришлось управлять страной, я знаю, что племена германцев дики, и необходимо остановить их, уберечь империю от их вторжения, но во мне нет ни ненависти, ни стремления убийства или завоевания. Возможно, в этом я расхожусь со своим внутренним миром, в этом я неискренен.

– Марк, - Лили приблизилась к нему в стремлении утешить, и только теперь заметила лихорадочный блеск его глаз и язвы на руках. - Вам нездоровится?

–

Я болен, - ответил он, - и многие из моих солдат. Мы выиграли битву, но нас настигла болезнь. Природа не совершает ошибок, это лишь означает, что мы расходимся с ее великим замыслом: наша победа и наше существование, как таковое. Что вы видите? Полководца и его солдат? Всмотритесь получше, - он обвел рукой горизонт, - это армия мертвецов.

Лили обхватила руками его голову и прижала к себе, ее пальцы зарылись в его волосы. Он был тем, чьи намерения всегда были чисты, но действительность и долг завели его в противоположную сторону от идеалов. Он провозглашал жизнь, а вокруг царила лишь смерть, он не осуждал других, а на поле боя ему приходилось лишать других жизни, бесцеремонно и не колеблясь. Он был философом, а ему дали в руки меч и заставили стать солдатом. Лили прижимала его к себе и оплакивала его мечты, его светлые намерения, тот мир, каким он мог бы стать, если бы Марку позволили быть собой.

– Как это случилось?
– Спросила она.

– Я умер от чумы в Вене.
– Ответил он.

– Это всего лишь сон, - прошептала Лили, склоняясь и целуя его в голову. - Всего лишь сон, Марк.

Калеб, изумленно глядя на возникшую из ниоткуда в покоях девушку, безмолвно раскрыл перед ней двери. И Лили, едва кивнув ему в знак благодарности, прошла мимо. Ник стоял у окна, в точности, как в ее сне, только ему ничто не угрожало, и рядом не было никаких признаков опасности. Тогда Лили по-настоящему стало страшно и неловко - ради чего она пришла, что ему теперь сказать, как объяснить. Так глупо было поддаться дурацкому сну и привидевшимся в нем эмоциям.

Ник медленно повернул голову, и глаза его чуть расширились, выдавая удивление от ее появления.

– Калеб?
– Он вопросительно посмотрел на человечка, но тот лишь отрицательно покачал головой и растворился в дверях, закрывая их за собой.
– Чем обязан?
– Теперь он обращался к ней, и в его интонациях едва ли звучала радость или нежность.

– Прости, - прошептала Лили, теряясь и не зная, с чего начать.

– Как ты сюда попала?
– Его взгляд был снова холоден и внимателен.

– Меня перенес Небирос, - Лили тщательно изучала щели между половицами.

– Снова он, - усмехнулся Ник, - твой крылатый покровитель.

– Нет, он просто друг, - возразила Лили, сама не понимая почему.

– Я послал за тобой, - он приблизился к ней на пару шагов, и глаза его светились гневом.
– Я знаю, что ты сбежала.

– Но я вернулась, - она вынуждена была посмотреть на него и застыла, рассматривая его лицо. Оно казалось таким близким, лишь злоба

на нем была неправильной.

– Зачем?
– Его темные волосы беспорядочно спускались на лоб, зрачки расширились, отчего их разноцветье стало почти незаметным.
– Не зачем сбежала - об этом я и так могу догадаться, но зачем вернулась?

Лили молча покачала головой, продолжая зачарованно созерцать его лицо.

– Не знаю.

– Что в сумке?
– Он осмотрел ее с головы до ног.
– Что ты решила прихватить с собой в походе к свету?
– Его голос источал сарказм. Он достаточно грубо сдернул с ее плеча сумку, и та упала, раскрывшись. Из нее на пол вывалился рукав небрежно затолканной в середину сорочки, его сорочки. Аба замолчал и остановился. Она не могла понять, что с ним происходит, но гнев куда-то испарился, и в комнате снова стало тихо и уютно, как и должно было быть.

– Зачем, Лили?
– Теперь его голос звучал печально, и в нем словно бы искрились отголоски тысяч других голосов, что она слышала здесь в слоях. Столько боли, столько ненависти, рождающей новую боль и ненависть. Она задыхалась там, среди них, падая из одного мира в другой, задыхалась от спертого от страдания воздуха. В какой-то момент ей показалось, что все мученики хором спросили ее: - Зачем, Лили?

– Слишком много боли, - прошептала она, - не понимая, продолжает ли разговаривать с ним, или с теми, другими.
– Я больше не могла дышать.

– Что я сотворила?
– Она почти требовательно посмотрела на него.
– Кто я? Скажи!

Какое-то время он молча рассматривал ее, будто решал, стоит ли ей знать.

– Ты - ошибка.
– Ник покачал головой.
– Тебе нельзя наверх, они уничтожат тебя.

– Ошибка? В чем?
– Она глядела на него недоуменно.

– Скорее всего, во всем, что с тобой произошло.
– Его взгляд помрачнел: сожалел ли он о ней?

– Все эти жизни, все ужасы...
– Она больше не могла выговорить ни слова.

Он не возражал, лишь молча стоял рядом с ней.

– А ты, ты...
– прошептала Лили. Он знал боль их всех, он знал все.

– Ты сказал, что послал за мной.
– Лили посмотрела прямо в его глаза.
– Зачем?

– Я не хочу, чтобы они...
– Ник запнулся, словно о чем-то задумавшись, потом, наконец, произнес.
– Мне не все равно.
– Даже его голубой глаз источал сейчас тепло.
– Иди ко мне.
– Он протянул к ней руки, и она потянулась к нему всем телом и всей своей душой, скользнула в его объятия, словно они были созданы для нее. В кругу его рук было тихо и безопасно, и почти счастливо, без условий и без сомнений.

Она помнила его запах, движение его рук, она вспомнила глупое тряпичное море и покрывало-небо с вышитыми на нем звездами. Этот мир принадлежал им двоим, вот почему в нем было так хорошо, что она почти забыла обо всем, что было раньше.

– Ник, - она чуть отстранилась от него, чтобы еще раз взглянуть в его лицо и убедиться, что это не сон.
– Ник, - ее голова легла ему на плечо, а все слова, кроме его имени стали лишними, потому что оно одно вмещало в себя весь смысл. Он пришел за ней тогда, он не отпустит ее теперь, и от этого было очень хорошо.