Шрифт:
Эрвиш выходил, с рыночной площади, когда на него налетел нищий. Оборванец упал, столкнувшись с Эрвишем, - который твердо стоял на ногах. Нищий, лежа на земле, закричал, что бы привлечь внимание.
– Не трогайте меня, ой! – ой!, ох милосердный, не по своей вине я вас толкнул!
Нищий сам казался беззащитным. Но, увидев что, столкнулся со спокойным человеком, который с интересом смотрел на него,
– Простите меня оборванца и скитальца меня толкнули, я упал!
– Вставай. Спокойно сказал Эрвиш. Видя что оборванец может разыграть целый спектакль, что бы получить денег, или следующий пинок под зад.
Нищий встал и стал отряхаться, хотя в этом не было необходимости. его одежда не становилась от этого чище, он стоял на пути монаха, и едва Эрвиш свернул в сторону, нищий снова перекрыл ему дорогу.
– И вижу я, что есть у вас, драгоценнейший алмаз. Но то не камень, не нефрит, то ваша мудрость говорит. Обратился нищий к Эрвишу.
– И коль ваша мудрость велика, не дадите ли мне пинка?
Эрвиш немного улыбнулся, отводя нищего со своего пути рукой немного в сторону.
– Нет. Ответил Зрвиш довольно твердо.
Получив такой прямой ответ, и повинуясь сильной руке, которая отвела нищего в сторону, попрошайка ничего не мог сказать.
Все же нищий решил не отставать от монаха, видя в нем человека, уверенного, явно не торговца, но кто он, нищий не мог понять, но человек был явно с деньгами. Он пошел на некотором отдалении от Эрвиша.
Когда они вышли с базарной площади, нищий вновь обогнал монаха и опять преградил ему дорогу.
– Раз не можешь ты, о мудрый, просто так из добродетели своей, денег дать немного мне, то купи мой посох. Все что есть мое, тебе я отдаю.
Взгляд нищего стал жалостливым, и монах поверил, что нищий на самом деле может отдать последнее. Но по речам и внешности нищего монах заключил, что в этом человеке есть проблески разума, а нищенство было его выбором.
Посмотрев на палку, которую нищий назвал посохом, Эрвиш достал одну монету.
– Ветвь дерева, не обменяю на железо. Имея дерева кусок, уже имеешь денег в прок. Цена вещей не в них самих, а в том как люди ценят их.
– Не ценность мне важна, а еда нужна.
Монах понимал, что нищий и в самом деле голоден, и возможно очень давно не ел. И теперь более внимательно
– Иди со мной, тебя я накормлю.
Слова монаха немного удивили нищего. Но видя, что тот идет к съестной лавке пошел за ним, -Эрвиш купил еды. Вместе они отошли от людной толпы в переулок, и начали есть. Нищий немало удивился, когда монах, купив еды, поделился с ним и сам стал есть. При этом монах вел себя вполне естественно. Это еще больше обескуражило нищего.
– Так зачем же просишь денег ты, ведь в них нет у тебя нужды? Спросил Эрвиш перебивая немного неловкое молчание Эха, который жадно поедал угощенье и с некоторым непониманием смотрел на мага.
– Что мне деньги, я богач. Ответил нищий.
– Богат душой, не телом ты, коль не видишь в деньгах нужды.
– Богатство души, не имеет цены.
– Это верно, это так, ты я вижу не простак. Мог деньгами обладать и власть людскую себе взять. Эрвиша все больше удивляли слова нищего, и то как он говорил.
– Зачем она, власть мне не нужна. Деньги всем нужны, но нет и в них никакой цены.
– И ты не видишь ценность в них. Зная ценность истин простых.
Нищий посмотрел на монаха еще более удивленно, еще никогда с ним так никто не говорил. Монах видя перед собой человека, довольно умного, немного возрадовался.
– Не деньги и предметы важны для меня. Роскошь бытия познал я. Ответил нищий.
– Что за роскошь ты скажи, и не потеряешь ли ты ее цены? Коль скажу я по секрету, что роскоши бытия нету.
– Опять я нищий? Помогите! Обокрали, своровали, обчистили всего, нищего, у которого не было ничего!
Нищий зарыдал, свалился на землю, предавая себя скорбным страданиям от ценной потери. Эрвиш никак не ожидал такой реакции, и видя как нищий, вполне естественно плачет и убивается горем, валяясь на земле. Не знал, что и делать, больше из-за громкого причитания и плача нищего, которые привлекали внимания прохожих. Люди что проходили мимо стали обращать на них внимания. Эрвиш наклонился к нищему, взял рукой его за шею и поднял. Чему попрошайка не воспрепятствовал, сразу же успокоившись и приняв смиренный и послушный вид.