Есаул из будущего. Казачий Потоп

Спесивцев Анатолий Федорович

– А как с обучением пикинеров и оснащением ружей штыками?

– Пикинйоров учим, но… они пока не есть хороуши. Нет боевого опита, слаженост хромает. Атаку гусар не удержат. Рейтар или драгун… не уверен. Опасаюс, что тоже… нет. Штики… делаем, солдат учим. В тесном строю против их пехота… – Судя по паузе, генерал и сам не был уверен в ответе. Чего не пытался скрывать. – Может, и полючится. И лйогкий кавалерий отбит можна.

В общем, и здесь армия традиционно не успевала подготовиться к войне вовремя. Оставалось надеяться, что к большой войне с турками удастся сделать это более качественно. Наметки на битву с поляками уже имелись, и немаловажная роль в сражении отводилась многочисленной

и, безусловно, самой совершенной в этом мире артиллерии. Впервые ее в полевых сражениях применили французы больше ста лет назад, но массово и эффективно это сделал совсем недавно Густав Адольф. Поляки и до попаданца уступали казакам в использовании пушек, сейчас же между враждующими армиями пролегла настоящая пропасть как научно-техническая, так и тактическая. Глупо и преступно было подобным обстоятельством не воспользоваться. Разведчики однозначно зафиксировали приучение поляками своих лошадей к ракетному визгу. Пусть их ракеты и сильно уступали казацким по разнообразию издаваемых звуков, ставку на звуковой удар уже не сделаешь. Опытные всадники теперь, наверное, смогут удержать в повиновении своих коней. Кстати, подобную тренировку к звуковому воздействию делала и казацкая кавалерия.

– Поляки там между собой не передрались? – с некоторой надеждой поинтересовался Аркадий у Свитки.

– Размечтался, – ухмыльнулся тот, отвечая. – Грызться, да, грызутся непрерывно, на севере и счеты друг с другом продолжают сводить. Но до битвы серьезной усобицы у них не будет. Уж очень прошлогодние набеги панов напугали.

– О наших приготовлениях знают?

– Да, к сожалению, почти все. Предателей, сам знаешь, у нас хватает.

– Пули новые только для винтовок, как ты недавно говорил, льют? Что-то меня сомнение берет, что они про новшество для гладкоствольных ружей забыли.

– Да… чутье у тебя правильное, характерницкое. Вчера точные сведения получил, что тайком и пули Нейслера изготовляют. В самом Кракове железные колпачки куют. Сам знаешь – дело нехитрое. Но… думается, не у всех они будут, ополчение обойдется обычными. И по другим городам пока новинки не распространились.

– Конические снарйади тоже?.. – встревожился Кривонос.

– Нет, у нас самих о них почти никто не знает, вроде бы… не ведают.

– Вроде бы или точно? – поддержал тревогу своего генерала гетман.

– Точно один Бог все знает! – отказался окончательно определяться в ответе главный разведчик. – А я даже не его ангел. Думаю, нету у них ни длинных снарядов, ни разрывных бомб. То есть в Европе бомбы ведомы… но ранее их только против крепостей применяли. Они по-прежнему на гусар надеются. Хотели их больше десяти тысяч собрать, да не получилось.

– Неужто шляхтичи в крылатую конницу идти больше не хотят? – теперь удивился Богдан. – Или медведей на плащи не хватило?

– Шляхты там еще много, а вот подходящих коней уже нехватка, сам знаешь, гусара не на каждую-всякую лошадь посадишь. Ранее они у турок коней закупали, сами немало выращивали, а теперь… уж очень дороги эти скакуны. А вот шляхтичи многие совсем обнищали. Будешь смеяться, у нынешних гусар не у всех не то что медвежьих, не говоря о львиных шкурах, волчьих на плащи не хватает. Собачьи перекрашивают, бо-ольшой сейчас там спрос на крупных собак, прямо из будок воруют.

– Так не каждую псину за медведя выдашь!

– А они их пятнами под леопардов разрисовывают. Думаю, под первым же дождем у многих новоявленных гусар леопарды в собак превратятся.

Присутствующие дружно заулыбались.

– Ежели серьезно, – продолжил Свитка, – из восьми тысяч гусар, почитай, половина будет на лошадках, которых ранее и не всякий панцерник взял

бы. А панцерники… многие совсем на негодящих пойдут в бой. Шляхетская беднота совсем коней не имеет или на татарских поскачет. Сами понимаете, толстяка в панцыре те не вынесут.

При вопросе о запасах пороха и селитры Хмельницкий поморщился.

– Есть уже немного. На бой хватит, а вот на осады крепостей… – Гетман подчеркнуто тяжело вздохнул. – Надеюсь, весной удастся пополнить запасы. И на стороне нигде сейчас его не купишь. У поляков с этим еще больше трудностей.

Да, все окрестные страны воевали или готовились к войне, неудивительно, что продавать стратегический и жизненно важный продукт никто не хотел. Оставалось утешаться тем, что лукам, весьма распространенным у казаков, не говоря о калмыках и черкесах, порох не нужен. По эффективности же применения его против неодоспешенных противников гладкоствольные ружья того времени лукам, особенно сложным, проигрывали вчистую. Вот только выучка лучника занимает гораздо больше времени, учить обращению с ним необходимо чуть ли не с детства, как делают у тех же татар.

Обговорив вопрос, пришли к выводу, что общая нехватка пороха на руку казакам. Только вот чем стены вражьих городов и замков рушить?

Легко перекусив у того же Хмельницкого, Аркадий принял участие в совещании по вопросам науки, культуры и религии. С тем же Богданом и Свиткой, но без ушедшего по своим делам Кривоноса. Вместо него к беседе подключился монах Иегудил, в свое время поатаманствовавший на Сечи и к старости отправившийся замаливать свои грехи. За два с лишним десятилетия жизни на Сечи нагрешить можно весьма капитально. Теперь Хмель привлек его к решению религиозных дел, а новый-старый митрополит санкционировал временный выход в мир скромного монаха из… монастыря.

Первым вопросом стала проблема Могилянской академии. Ее нынешним положением поинтересовался попаданец.

– А нету никакого положения! – без раздумий выпалил Свитка.

– То есть как… нету? В каком смысле?

– Да хоть в каком!

– Не понял. Академия что, в ад прямо целиком провалилась?

– Да, можно сказать, так оно и вышло. Нет, дома, ей принадлежащие, стоят на старом месте, только пустые. Пришлось даже их под охрану взять, чтоб не разорили. А людишек там нету.

– И куда они делись?

– Да кто-то, ты правильно догадался, в ад попал. Скрытыми униатами или католиками оказались. Вот и пришлось развесить их на солнышке для выветривания дурных мыслей. Кого-то мы попытали и за ненадежность и тягу к папизму в Персию продали. Остальные, больше половины, сами разбежались и попрятались.

Аркадий растерялся. Настолько катастрофичный конец детища покойного митрополита был для него крайне неприятной неожиданностью.

– Слушайте… надо же что-то делать! Нам ведь позарез нужны и свои семинарии, потому как наши попы по сравнению с католическими порой дикарями кажутся, и университеты… образование вообще. Без них… нас так же вороны заклюют, как тех предателей, что вы на просушку вывесили.

– Это почему же? – удивился Хмельницкий. – Пока нам от этих их коллегиумов и академий сплошной вред и смущение умов.

– Понимаешь, Богдан… в мире все так устроено, что тот, кто не идет вперед, отстает и слабеет. А двигаться вперед без знаний, все равно… что на утлой лодке, не умея ею управлять, через пороги поплыть. Чем это кончится, сам знаешь. Чтобы идти, надо знать, куда движешься, иначе заплутаешь и погибнешь.

– Так наши отцы-прадеды в университетах не обучались, а о родной земле заботились, а как стали люди в коллегиумах учиться, так и предательство широко пошло. И что это за семинарии, о которых ты упомянул?