Ещё чуть-чуть, и вы бы нашли меня в живых
Шрифт:
– Пока ты не рассказал мне свою историю… В общем, отец хочет отправить меня на свидание с каким-то парнем, – произнесла она не особо радостно. – Я в любом случае не сделаю этого.
Тайлер высвободил руку, все его планы были разрушены.
Впрочем, он нашёл в себе силы спросить:
– Почему?
– Я в праве сама выбирать, с кем ходить на свидания, а с кем нет. – это было относительной правдой. Если посмотреть на ситуацию под другим углом, то можно увидеть следующее: Джулии не был нужен никто, кроме Тайлера. Она знала, что даже если встретит порядочного, доброго и милого парня, он всё равно не займёт
Однако Тайлер, несмотря на свою врождённую проницательность, телепатом не был и сейчас даже не предполагал, что их настоящие с Джулией чувства взаимны.
Он снова встретил эту ужасную, самую тягостную и неприятную для него проблему: отец Джулии, Френк Миллс. Почему же, почему же мужчина портил все планы бедного юноши? Почему при мысли о нём он сразу замыкался в себе, уверенный, что не признается Джулии в любви целую вечность? Вот и сейчас, едва Миллс упомянула отца, Тайлер снова убедился в том, что не суждено им быть вместе.
Идти против родительского согласия – последнее, что хотелось парню, хоть праведным его уж точно не назовёшь.
– Ты молодец, – похвалил он и удивился тому, как звучит его голос – слабо и тихо.
– Что же ты хотел рассказать? Я видела, у тебя была идея, – вновь взяв друга за руку, Миллс улыбнулась.
И, о Боже! Тайлер был готов поклясться, что это самая чудесная улыбка в мире!
Джулия смотрела на него слишком внимательно, чтобы поверить в то, что истории у него больше нет. Парень понял – выход один.
О чём бы Джулия хотела послушать? У него, вообще-то, был ещё один секрет, но этот секрет не являлся меньшим из двух зол в сравнении с признанием в любви.
Тайлер никогда не искал лёгких путей. Ему было легче рассказать о своей паранойе, о своей бессоннице, чем о своих чувствах к милой подруге.
– Ладно, слушай, – серьёзно начал он, в ответ посмотрев Джулии в глаза. – В последнее время со мной творится что-то странное: меняется цвет глаз – утром они миндалевые, а к ночи почти чёрные; хорошо вижу с больших расстояний, то есть, очень хорошо; я слышу, о чём говорит брат по телефону на другом конце дома, хотя все двери закрыты; я злюсь из-за совершеннейших пустяков, нет, не просто злюсь, мне хочется убить за одну мелочь, – было видно, что юноша не шутит – серьёзность его взгляда граничила с испугом. – Особенно тяжело в полнолуние: моя агрессия бьёт через край. Недавно меня разозлило что-то в очередной раз, и я на эмоциях ударил кулаком в стену; теперь там вмятина, можешь себе представить? Боже, Джулия, если бы я это придумал, то ни в коем случае не рассказал бы тебе. Я ощущаю себя параноиком.
Девушка всё так же внимательно смотрела на него. В отличие от друга, недоверчивостью она не отличалась, поэтому сразу восприняла историю Тайлера всерьёз. Глаза её загорелись, и улыбка опять осветила милое личико. Эта история, очевидно, заставила Джулию ненадолго забыть о своём кузене.
– Так звучит начало великих историй!.. – прошептала Миллс, бегая глазами по комнате.
– Прекрати говорить, как Джеймс, – Тайлер закатил глаза – ему уже надоело слышать о великих историях при малейшем изменении в мире.
– Нет, серьёзно, –
– То, что я параноик? – невесело усмехнулся юноша.
– Ну перестань, ты же сам всегда говоришь, что любая вещь в этом мире имеет какой-то смысл. Когда это началось?
Андерсон поколебался с ответом. Он предполагал, какой вывод сделает Джулия.
– В ту ночь, когда на меня напал зверь. – тихо произнёс он, надеясь, что подруга не придаст значения этим словам.
Однако Джулия порой была девушкой непредсказуемой.
– Ты понимаешь, что это значит?! – счастливо воскликнула она, отпустив ладонь парня и подорвавшись с места. Тайлер сделал вид, что не понимает. – Сначала на тебя нападает необычный зверь – у тебя тогда даже укус остался, – а потом ты лучше слышишь и видишь, твой цвет глаз меняется и в полнолуние тебе хочется убивать. Ты оборотень, Тайлер!
Парень тоже подскочил с места, но скорее от возмущения, а не от удивления. Ему всё ещё хотелось надеяться, что все его волнения не имеют рационального звена.
Наверное, проще быть ненормальным, чем оборотнем.
– Джулия, ты себя вообще слышишь? Какой оборотень? – недовольно говорил Тайлер. – Какой из меня оборотень? Мы живём не в сказке!
– Минуту назад твои глаза были намного светлее, – словно не слыша его возмущений, констатировала Джулия.
– Это практически невозможно.
– В том-то и дело, что практически, – по-доброму усмехнулась девушка и положила ладонь парню на плечо.
Абсурд. Полный абсурд, считал Тайлер. Нет, они с Джулией, конечно, насмотрелись одно время фильмов про вампиров, оборотней и других сверхъестественных существ, и какой-то частичкой своей души парень даже верил в них, но он никогда и предположить не мог, что сам входит в их число.
Ответа у него не нашлось, поэтому Джулия заботливо произнесла:
– Я тебе докажу.
Глава 9
Ещё через несколько дней, в течение которых Марвин так и не дал о себе знать, ребята вконец убедились, что успокаивать Джулию бесполезно. С каждым часом, с каждой минутой девушка волновалась всё больше, и ничего, даже приятные беседы с друзьями, не могли отвлечь её от гнетущих мыслей.
Джулия, конечно, по природе была ярым оптимистом. Однако сейчас она то и дело рисовала в голове ужасные сценарии, в которых Марвин либо уже лежал в морге, либо бродил по улочкам Лондона с амнезией. Сомнений у неё не оставалось: там, в Англии, с кузеном что-то случилось, ибо в противном случае он бы уже давно позвонил с подробным рассказом о достопримечательностях Соединённого Королевства.
Миллс решила – нечего больше ждать, пора действовать. Ей надо было узнать хоть что-то, разведать любую незначительную информацию, которая могла бы помочь разобраться в тайной, как оказалось, жизни Марвина Воули.
Вероятность была ничтожно мала, но Джулия всё равно надеялась, что перед тем, как уехать, её кузен поговорил с родителями. Ни он, ни она хороших отношений с мистером и миссис Воули не поддерживали, так что выуживать информацию из них девушка сама не рисковала. И она, если честно, не считала подлым подослать кого-то к ним с совсем неподозрительной беседой.