Еще не вечер
Шрифт:
Звезды проглядывали сквозь редкие расползающиеся облака, он поднял голову, в который раз подумал, что над Черным морем звезды больше и ярче, чем над Москвой, и поскользнулся. Сучковатая палка, которая должна была размозжить ему затылок, скользнула по волосам и плечу. Гуров покатился по острым камням, прикрывая руками голову и ожидая нового удара, когда за спиной громыхнул пистолетный выстрел. Кто-то перепрыгнул через Гурова и, срываясь на крутизне, понесся вниз.
– Не стрелять! – громко сказал Гуров, оперся коленями об острые
– Я догоню его! – Таня, тяжело дыша, взмахнула пистолетом.
– Не догонишь! – Гуров отобрал у девушки пистолет, поставил на предохранитель, сунул в карман брюк. – Надо же такому случиться? Парадные брюки и туфли французские, только купил. Бандиты, а не люди.
Он достал носовой платок, вытер ободранные ладони, взглянул на Таню.
– Да, видик у меня, надо сказать, не героический, – он поднял с земли здоровенную палку, взмахнул. – Ты его видела?
– Невысокий, одет в темное, – Таня провела ладонью по голове Гурова. – Кровь. Вы ранены.
– Как и положено герою, отвечаю: пустяки, царапина. Где живет Зинич? Мы шли медленно. Он мог успеть заскочить домой и переодеться?
– Мог, но напавший был невысокого роста.
Они вышли на асфальт, при свете фонаря Гуров оглядел грязные, порванные на колене брюки, покачал головой, словно именно потеря штанов больше всего его огорчала в данный момент.
– Девочка, когда смотришь сверху вниз, любой человек видится маленьким. Конечно, ботинки у него сейчас тоже не начищены до зеркального блеска. Но зачем ему возвращаться домой? Он может переночевать у приятеля или приятельницы.
Гуров сел на грязную сырую скамейку, платком протер место рядом.
– Садись. Ты спасла мне жизнь, я твой должник до гробовой доски.
– Все шутите?
– Человек в моем положении может либо шутить, либо плакать. Артеменко в гору не полезет, палкой размахивать не будет, не его стиль. Да и бегать и прыгать ему уже поздно. Палочка тяжеловата, Кружнев мужик жилистый, сильный, но он бы выбрал камень поувесистее. Длинная палка ему не по руке. – Гуров поднялся со скамейки. – Я хочу принять душ и вздремнуть. Что мне с тобой делать, снова провожать?
– Ни в коем случае!
– Конечно, – сказал Гуров и поплелся провожать Таню.
Отари сидел в кресле гуровского номера и дремал, увидев Леву, вскочил, забегал по комнате, принес из ванной мокрое полотенце.
– В тумбочке кофе и кипятильник, приготовь. – Гуров стянул с себя мокрую грязную одежду и пошел мыться.
Ссадина за ухом и плечо вспухли и болели, Гуров знал, через несколько часов станет еще хуже. Он тщательно вымылся теплой водой с мылом, принял контрастный душ, надел чистое белье и тренировочный костюм, выпил приготовленный майором кофе, достал из пиджака сигареты и закурил.
Отари молчал, гладил пятерней бритую голову и терпеливо ждал.
– Выдохни, – Гуров улыбнулся. – А то у тебя
Отари поднялся, провел ладонью по шее Гурова, на ладони была кровь.
– Это не пустое место, твоя голова, дорогой.
Гуров коротко рассказал о случившемся.
– О твоем и Татьяны поведении поговорим позже, – Гуров налил себе вторую чашку кофе, взглянул на часы. – Без пяти три. Отпечатки получились?
– Исключительно. Утром я пошлю отпечатки в прокуратуру. Почему ты думаешь, что они могут сработать?
– Не знаю. Так, на всякий случай, – ответил Гуров.
– Ты не видел нападавшего, кто мог быть? – спросил Отари.
– Полагаю, Зинич. Наверное, он уйдет в бега, – Гуров закашлялся и погасил сигарету. – Инициативу мы с тобой перехватили. Конечно, доказательств у нас никаких.
Гурова прервал телефонный звонок.
– Слушаю.
– Здравствуй, Лева. Три часа ночи, а ты не спишь, – Гуров узнал спокойный, немного ленивый голос своего начальника полковника Орлова.
– С добрым утром, Петр Николаевич. Я в загуле, а вы все еще в кабинете? Срочно понадобилась консультация профессионала?
– Пока человек шутит – он живет.
Гуров тронул кончиками пальцев вздувшуюся шишку.
– Как с погодой, Лева?
– Великолепно, – Гуров прикрыл мембрану ладонью, подмигнул Отари. – Начальство, – и уже в трубку продолжал. – Петр Николаевич, пропусти двадцать страниц текста, объясни, чего тебе не спится?
– На тебя пришла анонимка. И не мне, не генералу Турилину, а в кадры. Константина Константиновича вчера вечером не было, я сначала хотел переговорить с ним, потом позвонить тебе, да не спится. Куда ты там вляпался?
– И что нового обо мне сообщили?
– Взял десять тысяч.
– И десять бы не помешали, но уверен, что дадут и сто! – рассмеялся Гуров.
– Тебе сколько лет? – вспылил Орлов. – Ты что, все еще Лева из Могилева? Жена Цезаря должна быть вне подозрений! Ты куда лезешь?
– В цвет, полковник, иначе бы не тратили денег на телеграмму. Из какого отделения отправили?
– Мальчишка! Ты понимаешь, что эта телеграмма будет храниться в твоем личном деле вечно?
– Ничего, скоро следователь приобщит ее к уголовному делу, – Гуров начинал сердиться.
– Дурак и мальчишка, – перебил Орлов. – Утром доложу генералу, он решит. А ты собирай вещички, до одиннадцати из номера не выходи.
– Из какого отделения отправлена телеграмма? – повторил свой вопрос Гуров.
– Она что, у меня под подушкой лежит? Спокойной ночи! Если в одиннадцать не будешь у телефона, – я тебе не завидую!
– Угрозами, Петр Николаевич, – начал было Гуров, но услышал гудки и положил трубку.
– Твой генерал очень умный, – сказал Отари, – он поймет правильно.