Еще не все потеряно

Серова Марина Сергеевна

На даче было холодно, не топлено. Не разуваясь, только оббив снег с обуви, мы прошли внутрь. Дмитрий занялся растопкой печи приготовленными заранее обрезками досок, а я, удостоверившись, что машина, загнанная в тихий закуточек перед домом, хорошо видна е дороги, прошла на кухню, таща сумки с закупленной едой.

Несколько обогревателей и печь быстро сделали свое дело, и через некоторое время, достаточное для приготовления десятка разнообразных бутербродов и сервировки стола в комнате, в помещениях можно было находиться, не дыша паром. Кипящий чайник

занял свое место. Заняли места и мы с Дмитрием — друг напротив друга, но это только так сказано, потому что понимали мы, что разговор, созревший как осенний фрукт, будет далеко не дружественным.

— Эксгумация, эксгумация! — бурчал Дмитрий, разливая чай. — Страшно-то как, эксгумация!

Я приказала себе забыть, что эксгумация — всего лишь тактический ход, порождение моей фантазии, вранье, такое же, как его объяснение появления кейса из жилья Ефимыча.

— Помнится, ты говорила, что имеешь возможность добиться отмены эксгумации?

— Не отмены, — поправила я его, — а невыдачи на нее разрешения.

— За взятку?

Я хмыкнула и занялась бутербродами.

— Размер взятки?

— Это надо мне или тебе? — ответила с полным ртом. — Тебе! Что же спрашиваешь, будто торгуешься?

Он надолго замолчал. Я была голодна, впереди, совсем скоро, нас ожидала очередная неприятность, и пауза мной была использована для еды. Наелась плотно и быстро. Не отставал от меня и Дмитрий, не ожидавший ничего плохого. Жевал он, правда, с задумчивым видом, но это меня не касалось.

Вообще, со вчерашнего вечера я как-то слишком участливо отношусь к нему — и это зря. Когда его пригласят на кулачки Пашины специалисты этого дела, надо будет остаться равнодушной.

Дмитрий, налив нам еще чайку, сыто развалился на стуле и попросил-таки ответа на поставленный вопрос:

— Ну?

— Веру, пожалуй, адвокаты отмазать смогут, — сменила я тему, — а вам с Аркадием придется сесть за убийство.

— Послушай, Татьяна, — он навалился грудью на стол, подавшись ко мне, — ни я, ни Вера не подтверждали твоего предположения, что Аркадий жив. Не отрицали, да, но и не подтверждали. В конце концов, мог же он быть похоронен в другом месте, по необходимости, о которой посторонним знать не нужно?

— Конечно, мог, — соглашаюсь, — если бы умер.

— Ну вот, ты опять!.. — огорчился Дмитрий.

Я открыла записную книжку и назвала ему дату поступления в чебоксарский банк их денег. Она не оставляла сомнений в том, что перевод из Тарасова состоялся после смерти Аркадия. Дмитрий принял это к сведению, но высказаться не соизволил, сидел в ожидании.

— Дата поступления всех трех счетов одна и та же, — продолжила я, — а значит, и день отправления отсюда скорее всего один на всех. Что получается?

— Что? — эхом отозвался он.

— То, что лже-Аркадия хоронят, через день-другой после похорон настоящий Аркадий, Вера и ты прибываете в банк и совершаете операцию по переводу каждый своих денежек в Чебоксары! Так?

— Так, так! — вяло кивает головой Дмитрий.

— В таком случае умереть Аркадий по-настоящему

мог только после этого дня. Ты долго еще будешь дуру гнать! — неожиданно для себя гаркаю что есть сил. Вот они, результаты общения с бандитами!

Дмитрий, опешивший в первое мгновение, расхохотался во всю глотку. И у меня смешок прорвался.

— Кто обещал мне рассказать все, но на даче?

— Сдаюсь! — поднял он руку. — Но не потому, что ты меня прижала! — помахал пальцем перед носом.

— Понятно! — согласилась. — Где уж нам вас таких упорных к ногтю прибрать!

— А почему?

Многое ему позволяю. Как с ребенком, со мной разговаривает. Симпатичен он мне, вот что,

— Потому что с эксгумацией вам без меня не разобраться, А сидеть не хочется. Долго сидеть-то, убийство все-таки!

Вот он и посерьезнел. И заторопился заметно.

— Нет, Татьяна, не убийство. Бомж сам помер, от переохлаждения.

— Знакома я с заключением экспертизы.

— Перестарался я с водкой и оплеухами. Сам принял для верности и переборщил. Вырубился Володька чересчур надолго, а Вера приехала чересчур поздно, вот так и получилось!

— Что совой об пенек, что пеньком по сове, все равно, Дмитрий, сове не жить. Непреднамеренное убийство все равно убийство, и все равно по нему сидеть.

Понимает он, хоть и куражится.

— Кончай куражиться! — советую. — Поживи здесь денек-другой, пока я мосты в прокуратуру не наведу и сумму не узнаю. Потом двигай в Чебоксары, бери у Аркадия деньги и переправляй их мне в пожарном порядке. И про мой гонорар не забудь. Возьму я с вас, негодяев, половину суммы взятки.

Он вскинул на меня глаза:

— А я-то думаю, что ты со мной возишься?

— Жизнь тебе спасаю! — перебила его. — Это, по-твоему, ничего не стоит?

— Это бесценно! — произносит он с чувством.

— Вот именно! — соглашаюсь, прислушиваясь к слабо донесшемуся с улицы звуку моторов. Машины подъехали? Или — мимо? По времени пора бы, скоро смеркаться будет.

— Что, и Вера сесть может?

Не только о своей шкуре переживает, молодец!

— А в морге она в бомже отца признала? Если не поверят ей, что ошиблась, то, может, за соучастие. А Аркадий-то ведь с неделю после происшествия здесь жил. И ты и она сюда к нему приезжали, вырабатывали, новый план действий в связи с незапланированной поначалу смертью Володи-бомжа. Обратное этому ей тоже доказывать придется!

— Понятно! — чешет он затылок.

Кажется мне — голоса снаружи доносятся. И снег под ногами скрипит. И как Дмитрий не слышит? Не обращает внимания? Торопиться надо!

— Дмитрий, Аркадий деньги свои наличные все с собой увез?

— Ох! — возмутился он. — Все, что было, мы с Веркой тебе предъявили, ты что, не веришь?

— Пусть будет так!

Я уже потеряла интерес к разговору. Встала, подошла к окну, сквозь щелку в занавесках глянула осторожно. Как на картине — «Ниссан» и «Нива» четырехдверная на дороге стоят, а какая-то морда, впервые вижу ее, нагло лапает мою «девяточку».