Шрифт:
Еще немного холода
Пролог
Городской холм уездного города Корда обладал всеми необходимыми чертами, закрепленными в государственном статуте Рино. Мощенная брусчаткой площадь в две сотни шагов в обе стороны. Двухэтажная громада градоуправления, собранная из черно-серых блоков, с высокой и широкой лестницей перед входом и несколькими колоннами, поддерживающими свод. Храмы богам Металла и Дерева по правую руку. Здание суда - прямо напротив градоуправления, и столь же мрачное в своем величии. Плаха, собранная из потемневшего дерева, белевшая свежими
Все это отчаянно поливалось дождем поздней осени, заливая брусчатку на полпальца, просачиваясь каплями сквозь прорехи в крышах государственных построек. Трое служек перед храмом Металла безнадежно пытались отвести беду от железной молитвенной плиты у входа, оттирая ее машинным маслом и шепча молитвы пополам с тихими матерками, вплетая их столь искусно, что наставник, зорко следивший за работой с порога храма - будучи в тепле и не промокшим насквозь - не слышал разницы.
– Сегодня, на время полдня!..
– Тряхнул сквозь ливень пустое пространство перед судом хорошо поставленный бас глашатая.
– Именем Корда, с повеления Рино! Будет казнен через повешение известный чернокнижник и лиходей, казнокрад и мздоимец, осквернитель двух святынь и клятвопреступник, предавший интересы Алой гильдии и братства, рекомый Станне! Цена веревки повешенного - два серебряных за отрез. Обращаться к поверенным магистратуры... Вот же мерзкое времечко, - добавил он гораздо тише, со вздохом убедившись, что некому его слушать.
Слишком мокро было поутру, чтобы расхаживали по площади пары и зеваки-бездельники, жадные до острого развлечения, каковым безусловно являлась чужая гибель. А раз нет горожан, то нет и торговцев. Нет торговцев - нет жулья с карманниками, а без них нечего и городовым мокнуть под длинными дождями, всякий раз настигавшими Корд в это время года.
Хоть самому удалось остаться сухим - место для оглашения указов находилось вверху лестницы ко входу в здание суда, под широким козырьком крыши, а плечи покрывала ритуальная бело-серая накидка из плотной ткани.
– Надо было вчера объявлять, - с досадой цокнул глашатай.
– На чернокнижника-то даже под дождем пришли бы посмотреть.
А затем добавил с толикой превосходства от собственной образованности и привилегии читать столичные газеты сразу следом за самим вторым советником главного магистра:
– Тем более, на самого Станне.
После чего с досадой махнул рукой, сетуя на чужую безграмотность:- Как будто они знают, кто это такой.
Никому в этом городе не было дела до громкого имени сильнейшего в поколении волшебника. Это там, гораздо восточней, в столице Рино, высочайшее повеление было бы встречено воплями радости и горестными завываниями толпы; уличными беспорядками и столкновениями тех, кто ненавидел и проклинал, с теми, кто боготворил далеко неоднозначную личность великого мага. Редкостный мерзавец - в этом сошлись бы, в общем-то, все, если дать им время спокойно все обсудить. Но - редкостный мерзавец, способный на хорошие дела грандиозного масштаба.
Невозможно ненавидеть в полную силу победителя чумы и устроителя бесплатных кухонь для бедноты. Но равно нельзя полюбить безжалостного убийцу, связавшего жизнь с Бездной. Человека, для которого жизнь посторонних давно стала частью ежедневных ритуалов, а безнаказанность - образом жизни.
Быть может, поэтому казнить Станне направили в Корд. Кто знает?
Задумавшись, глашатай поплотнее запахнул накидку и направился ко входу в суд. И еле уклонился от резко распахнувшейся навстречу тяжелой резной двери.
– Куда..!
– Вздохнул
– Господин первый советник.
Но тот, казалось, не услышал ни грубости, ни приветствия. Первый советник - этот умудренный годами господин, близкий к пятидесяти зимам - смотрел перед собой взглядом ошарашенным и словно загнанным в угол, что было совершенно нехарактерно, нетипично и невозможно для второго человека во всем Корде! Его зеленый вицмундир был распахнут на груди, орденская лента сверху белой сорочки сдвинута на бок, а сверху ворота не хватало несколько пуговиц - словно те были оторваны резким движением. Даже белый парик с завитыми кудрями, скрывавший основательную проплешину, и то казался сбитым набок.
Но самое удивительное было даже не во внешнем виде. А в том, как уважаемый человек рванул сквозь дождь к зданию градоуправления, не обращая внимание, как темнеет от воды вицмундир и заливает водой роскошную обувь.
– Это что ж случилось такое?
– Хмыкнул про себя глашатай, позволив себе украдкой посмотреть вслед высокому начальству до того, как закрыть дверь.
На ум не приходило решительно ничего, что могло взбудоражить настолько влиятельного человека. Даже различные скабрезности и слухи, традиционно объединяющие рано полысевшего старика и молоденьких пигалиц из нижних чинов, не стоили такого его волнения. Разве что первый советник вдруг использовал молельную доску богам Дерева под нарезку буженины, а потом на ней же предался плотским утехам... Но в этом случае ему стоило бежать сразу в храм, а не в мэрию.
Мелькнула мысль про Станне - но была тут же отброшена, как несущественная. Ничего чернокнижник сделать бы не смог. Привезли его вчера с третьими петухами, потому глашатай, аккурат к этому времени прибывавший на службу, своими глазами видел, как выгружали две зачарованные клетки, вставленные друг в друга - из металла и дерева - в центре которых и перевозили прикованного к прутьям лиходея. Никакая людская магия не способна преодолеть силы божеств сразу двух материй, оттого за пленника - вернее, за опасность, от него исходящую - он был спокоен. Тем более, десяток сопровождавшей падшего мага столичной охраны даже с виду был не чета местным дуболомам.
В общем, странно это все.
Совсем иные мысли были в голове почтенного семьянина и уважаемого горожанина, занимающего в этой глухомани пост первого советника. Господин Нумар даже представить не мог, сколько портовой брани можно было вспомнить за ограниченной отрезок времени, пока он несся через ливень площади, а затем по лестнице ко входу в градоуправление - и далее внутрь, по широким каменным коридорам, мимо опасливо прижимающихся к стенам и портьерам подчиненных. Легкие горели от нагрузки, напоминая о возрасте, сердце пыталось вырваться из груди с каждым биением, но ноги словно сами несли его дальше, не давая ни мгновение, чтобы отдышаться.
Остановился он только после того, как буквально пинком распахнул роскошную дверь в кабинет главы города, где и рухнул на кресло перед хозяйским столом, игнорируя и потоки воды, которые лились с него на белоснежную узорную пряжу обивки и на наборный паркет, растекаясь направо в сторону длинных кремовых портьер, обрамляющих высокие окна; налево - в направлении шкафов из темной вишни, закрывавших всю стену; и вперед - к массивному столу из лакированного мореного дуба, за которым сидел при полном параде и орденах за выслугу солидного вида брюнет лет сорока на вид.