Еще о черте

Горький Максим

– Вы попробуйте, - раздался вежливый голос.
– Если угодно - я могу помочь вам в этом...

Иван Иванович быстро поднял голову и вздрогнул, - при виде чёрта всегда вздрагиваешь.

– Извините... я не заметил, когда вы вошли... Если не ошибаюсь - имею честь видеть... чёрта?

– Именно, - сказал чёрт.

– Гм... гм... чему обязан удовольствием?..

– Да просто я зашёл к вам от нечего делать. Ведь сегодня - вы знаете?
– канун крещенья, и нас, чертей, в этот день отовсюду

изгоняют. На улице туман, сырость... скверная зима в этом году! И вот я, зная вас за человека гуманного...

Иван Иванович был смущён. Он никогда не относился серьёзно к вопросу о бытии чёрта и теперь, при виде его, чувствовал себя виноватым пред ним.

– Я... очень рад!
– говорил он, растерянно улыбаясь.
– Вам, может быть, неловко на подоконнике? Прошу вас...

– О, не беспокойтесь! Я, как и вы, очень быстро привыкаю ко всякому положению, как бы оно ни было неудобно.

– Мм... очень приятно!
– сказал Иван Иванович и подумал про себя: "Однако он... грубоват... или, вернее - фамильярен".

– Вы, кажется, выразили желание почистить себе сердце, а?

– Н-да... знаете, человек, несмотря на прогресс ума, всё ещё слаб в борьбе со страстями... Но - простите! если я не ослышался, вы предложили мне свою помощь в этом... предприятии?

– Предложил и повторяю - готов служить вам!

– Но ведь это - против вашей специальности?
– удивился человек.

– Э, Иван Иванович!
– воскликнул чёрт, бесшабашно махнув рукой.
– Вы думаете, не надоела мне моя специальность?

– Да?

– Ещё бы! Даже человеку порой надоедает делать всё только пакости, и он иногда искренно кается...

"А что если я приму его помощь?
– думал Иван Иванович.
– Он, наверное, может сделать меня совершенным. Вот будут поражены мои знакомые..."

– Так скажите мне, что вас стесняет?
– настаивал чёрт.

– Но... э... видите ли... ведь это, должно быть, очень болезненная операция?

– Только для твёрдых сердцем, для тех, у кого чувства цельны и глубоко вросли в сердце.

– А я?

– У вас - вы извините, ведь я являюсь как бы доктором, - у вас сердце мягкое, такое, знаете... дряблое, как переросшая редиска, например. Когда я буду извлекать из него стесняющие вас страсти, вы почувствуете то же, что чувствует курица, когда у неё выдёргивают перья из хвоста...

Иван Иванович задумался и, подумав, спросил:

– А позвольте узнать, вы за вашу... услугу потребуете мою душу?

Чёрт вскочил с подоконника на пол и, тревожно махая лапками, заговорил:

– Душу? О, нет! Нет, пожалуйста... мне не надо... Помилуйте?! Куда мне её? Извините! я хотел сказать - на что её мне? Ах, не то, не то! Я хотел сказать...

Иван Иванович

смотрел, как чёрт суетился, и чувствовал себя обиженным.

– Я потому спросил об этом, что вообще вами принято...

– Это было раньше, когда существовали здоровые, крупные души...

– Вы как будто пренебрегаете моей душой...

– О, нет! Но я... я просто хочу быть бескорыстным сегодня... И потом, согласитесь, разве мне не интересно видеть совершенного человека?

– Гм... Так вы говорите, что это не больно и не опасно?

– Уверяю вас! При моей помощи достижение совершенства вам совсем ничего не будет стоить... Да вот не угодно ли, извлечём из вашего сердца что-нибудь на пробу?

– П...пожалуй...

– И прекрасно! Что всего более отягощает вас?

Иван Иванович задумался. Очень трудно сказать сразу, которая из наших страстишек любезна нам менее других.

– Нет, уж вы, пожалуйста, начинайте с маленького.

– Мне всё равно... с чего прикажете?

Иван Иванович опять замолчал. Хотя он и часто разбирался в душе своей, но от этого, - а может быть, поэтому именно, - в ней царил полнейший хаос: всё в ней было скомкано, перепутано... и, как усиленно ни ворошил он теперь её содержимое, не мог он найти в ней ни одного чувства определённого, цельного, чистого от посторонних примесей.

Чёрт устал ждать и предложил ему:

– Давайте выдернем из вашего сердца честолюбие: оно ведь небольшое у вас...

– Ну, хорошо!
– сказал Иван Иванович со вздохом, - вытаскивайте его из меня...

Чёрт приблизился к нему и, коснувшись рукой его груди, быстро отдёрнул руку прочь. Иван Иванович почувствовал острое, но приятное колотьё, похожее на то, каким сопровождается извлечение заноз из пальца.

– А ведь в самом деле это не больно...
– облегчённо сказал Иван Иванович.
– Позвольте взглянуть, какое у меня было честолюбие-то...

. Чёрт протянул ему руку, и на ладони её Иван Иванович увидел нечто бесцветное, маленькое, сморщенное, похожее на тряпичку, которой долго вытирали пыль.

Посмотрел Иван Иванович на своё честолюбие и, вздохнув, тихонько сказал:

– А знаете... как вспомнишь, что это всё-таки кусок моего сердца... жалко!

– Не желаете ли, я извлеку из вас и жалость?

– Н-н... как же я буду без неё?

– Какая в ней польза?

– Ну, знаете, это хорошее человеческое чувство...

– Ну, а что вы скажете о злобе?

– Вот эту - вон! Вот эту - к чёрту! О, извините...

– Ничего... не беспокойтесь...

Чёрт снова коснулся груди Ивана Ивановича, и снова человек почувствовал укол. И снова на ладони чёрта лежало что-то, издававшее кислый запах и похожее на тряпочку...