Ещё один день
Шрифт:
Больно. Снова больно.
Боль уже стала образом жизни.
Мия фыркнула и грустно закончила:
– Нет, Логан. Как последняя свинья, я хотела сказать.
Я заставил себя засмеяться.
– Спасибо, Мия.
Когда девушка заговорила снова, ее голос был пропитан заботой.
– Держись, дорогой. Я с тобой. В одной чертовой лодке под названием: «Где, твою мать, эта Хоуп?!».
– Держусь.
Я сбросил звонок и сделал большой глоток. И еще один.
Прикрыв глаза, я слабо улыбнулся и
В голове было мутно и даже почти пусто.
Хороший виски. Быстро вырубает.
«И с каких пор алкоголь стал выходом из ситуации, а, Логан? Расставание с Мирандой тебя ничему не научило?».
Я поморщился, невольно вспомнив свои незапланированные мексиканские каникулы. И кое-кого еще.
«Нет, не научило».
Кое-как поднявшись с пола, я подошел к окну и посмотрел на погруженные в черноту здания. В окнах напротив то тут, то там горел свет. За ними кипела жизнь. Люди сидели за столами и пили чай или уже собирались ложиться спать и обнимались в кроватях. А кто-то, как и я, наверняка пялился в окно.
«Один. Одинокий».
Я вздохнул, скользя взглядом по улицам. За окном было темно, но город не спал. Никогда.
– А я должен.
Я со стоном потер лоб кончиками пальцев. Черт. Послезавтра выезд на задание. Три дня под жарким солнцем восточной страны. Коннор опять будет ныть.
– А я с удовольствием кого-нибудь пристрелю вместо него.
Командор дал мне время… нам всем. И дал бы еще больше, я думаю, если бы я сам не попросил его выпустить меня на задание.
Эта квартира начинала сводить меня с ума. Холодные комнаты, темные углы, молчаливые стены…
Нет, не квартира. Отсутствие одной персоны в этой квартире.
«А ведь ее здесь ни разу не было, Логан».
Но почему-то мне казалось, что даже эти чертовы молчаливые стены пропитались Хоуп Картер.
И снова перед взглядом встали каштановые локоны, рассыпавшиеся по красивой обнаженной спине. И страх в зеленых глазах.
«Я так боюсь тебя потерять».
Боль. Снова боль.
Больно дышать. Больно думать.
Я прикрыл глаза и хрипло выдохнул:
– Почему ты ушла, твою мать, раз так боялась этого?
Телефон снова завибрировал.
Я опустил пьяный взгляд и нахмурился.
Элли.
Девушка не часто звонила мне, чему я в каком-то смысле был рад. Она волновалась и переживала меньше всех нас. Возможно, потому что знала и меня, и Хоуп не слишком давно.
«А может, потому что она прекрасный психолог и умеет держать себя в руках».
Я смахнул трубку и прижал телефон к уху.
– Привет, как ты?
Я натянуто улыбнулся… и горько выдохнул.
– Хреново, Элли.
Девушка вздохнула.
– Стив волнуется за тебя. Так, предупреждаю.
Я почувствовал, как к голове прилила кровь. Щеки зажгло, а волосы на голове пришли
Командор имеет полное право волноваться. От каждого из нас зависит жизнь других членов команды.
Поморщившись, я отпил из горла.
– Скажи ему, что я в порядке.
«Или буду. Я смогу. У меня нет выбора».
– Логан.
– Что?
Девушка несколько мгновений помолчала, словно решаясь на что-то, и я невольно нахмурился. Она заговорила тихим, сбивающимся голосом.
– Поверь мне, есть причина, по которой она пропала со всех радаров.
Ехидно ухмыльнувшись, я сделал еще один глоток.
«ДА ЧТО ВЫ ГОВОРИТЕ?! А мне что, легче от этого?».
Засыпать и просыпаться без нее. Искать ее и не находить ни единой зацепки!
КАКОГО ЧЕРТА ВСЕ ДУМАЮТ, ЧТО НАЛИЧИЕ ПРИЧИНЫ МЕНЯ УТЕШИТ?!
«Спокойно. Дыши».
– Я знаю.
– Быть может, ей просто нужно время?
– Угу.
Элли тяжело вздохнула.
– Держись. Все будет…
– …хорошо. Знаю. Пока.
Я сбросил звонок, не дожидаясь ответа. С Элли говорить было тяжелее, чем с Мией. Чем с кем-либо из тех, кто был со мной рядом. Кто помогал мне.
Девушка тщательно подбирала слова, подолгу молчала и… вела себя так, словно боялась, что в один день я просто сломаюсь.
«Они все этого боятся, Грин, поэтому практически не оставляют тебя наедине с самим собой».
Я потер висок и слабо покачнулся. Алкоголя было немного, но я ничего не ел… уже черт знает сколько времени.
И снова боль прошила сердечную мышцу, когда я вспомнил Хоуп и ее пьянки на пустой желудок. Тогда я беззлобно смеялся над ней, ругался на нее. А сейчас сам делаю так же.
Да и хер с ним…
Я прошел в спальню и открыл комод. И снова вспышка боли в груди.
Вот она. Моя футболка. Та, в которой Хоуп так часто спала.
«Я решила тебе ее не возвращать».
– Твою мать! Да что ж ты со мной делаешь?
Я вытащил футболку и забрался в кровать, чувствуя себя пацаном-подростком.
«Ведешь себя, как конченный идиот».
Футболка заняла вторую подушку. Я смотрел на нее и думал о Хоуп. Снова и снова колючие разряды тока пробивали сердце. Ласково касаясь мягкой ткани, я вспоминал ее кожу, ее голос, ее смех. Ее поцелуй. Ее ласковые руки.
Наш последний день вместе…
Память выдавала все в таких ярких деталях, будто это было вчера.
«Какого черта, Хоуп? Ведь таких дней могло быть еще столько, что мы бы даже не стали их считать».
Горькая досада скривила губы.
Она ушла. Спряталась. Все решила за нас обоих. Моя Хоуп решила, что… не хочет быть моей? Возможно, но… откуда мне знать наверняка?
Я снова уснул пьяный. С ее именем на губах…
Первое, что я услышал, когда проснулся, это: