Еще один день
Шрифт:
Так все в жизни Татьяны складывалось до тех пор, пока в их девятом «Б» не появился Аркаша Воеводин, узаконенный премьер школьной художественной самодеятельности. Помимо самодеятельности, Аркаша играл в футбол и занимался гимнастикой. Многие девчонки вздыхали о нем, ходили на матчи, в которых играл Аркаша. И хотя они страстно болели за него, ни одну из них он не удостоил своим покровительственным взглядом. Все ждали появления новой пары. И она возникла.
Татьяну много раз приглашал на каток одноклассник Леша Городилов. Она все время отказывалась, но однажды согласилась. Прокатившись с десяток кругов,
– А вы кого себе избрали, когда подумаю, кого вы предпочли?..
Татьяна промолчала, подвинувшись на краешек скамейки. Аркаша сел рядом, начал о чем-то говорить. Татьяна думала, что он возьмет ее за руку и увезет от Алексея. Но он укатил один. Таня, для которой партнер неожиданно стал в тягость, пожаловалась, что устала, и пошла, попросив ее не провожать. Алексей, конечно же, понял, почему она сникла, и сказал с усмешкой:
– Не думал, что ты такая… хлипкая.
Татьяна, которой почему-то стало жалко себя, сказала:
– Дурак ты, Лешенька.
Подумала секунду-другую, хотела что-то добавить, но только молча махнула рукой и направилась в раздевалку.
На следующий день все образовалось. Аркаша подошел к ней и развеял ее сумрачность.
– Ты извини, что я тебя вчера не пригласил кататься. У меня…
– А я бы с тобой и не пошла, – перебила его Таня.
Сказала она это так быстро, что самой стало смешно, и она на всякий случай добавила: «Ха-ха».
Аркаша нашелся мгновенно:
– Я так и думал. Ни за что Ростовцева со мной сегодня не поедет. Другое дело – завтра.
Так вот и образовалась в девятом «Б» еще одна пара.
Осенью старшеклассников направили в колхоз убирать урожай. Для проживания школьникам отвели клуб или, как его здесь называли, дворец культуры. Руководителем от школы направили учителя физкультуры Николая Алексеевича Данилина. То ли потому, что у него оказался мягкий характер или в педагогике он был не очень силен, а скорее всего, потому, что школяры почувствовали себя совсем созревшими и к тому же у них был лидер Аркаша Воеводин, который личную зрелость подчеркивал на каждом шагу, начали ребята ходить «наискосяк». Курили в открытую, даже в присутствии Николая Алексеевича, стали баловаться сивухой, благо у здешних хват-хозяек она стоила гроши.
Девчата со своими «мужиками», по просьбе Николая Алексеевича, проводили воспитательную работу, но какую-то вялую и нетребовательную. Какой из них не хотелось видеть в своем ухажере парня покруче…
Татьяна в гулянках ребят тоже особой беды не находила и на Аркашины переборы смотрела сквозь пальцы.
Однажды ребята где-то подзадержались и в клуб не вошли, а ввалились. Колька Павлов после короткого стука в девичью комнату вошел без стеснения. Таня уже собиралась укладываться. Колька подошел и, как ей показалось, криво усмехаясь, сказал, не глядя в глаза:
– Аркаше плохо, он на крыльце. Просит, чтоб ты вышла…
Татьяна наскоро зашпилила волосы, накинула на плечи телогрейку и вышла. Августовская ночь была теплой и таинственной. Бриллиантовые звезды усыпали черное небо. Над краешком невидимого горизонта
– Иди сюда, – тихо позвал он.
Татьяна подошла, села рядом. Он взял ее за руку и предложил:
– Пойдем погуляем.
И они пошли. Догадывалась ли она, что было у Аркаши на уме? Скорее всего, да, но уж очень верила силе своего убеждения, а в свою стойкость – еще больше. И тогда, когда они подошли к речке, верила. И когда Аркаша, надергав из стожка сена, повалился на подстилку и потянул за собой Татьяну, все еще верила. Испугалась только тогда, когда, расстегнув кофточку, он обнажил сначала одну ее грудь, затем другую и стал целовать их взасос своими мокрыми губами. Она, отдергивая его руки, шарившие выше коленок, как ей казалось, убедительно заявила: «Сейчас же прекрати! Я буду кричать!» Но слова эти прозвучали так жалобно и беспомощно, что Аркаша только улыбнулся. Он был опытен, этот змеюка, и когда добрался до трусиков, не стал их стягивать, а дернул, разрывая боковину.
Татьяна отбивалась молча, но чувствовала, что с каждым мгновением становится все слабее. Собрав последние остатки воли, простонала: «Ну, Аркаша, ну не надо»… И тут произошло неожиданное. Оторвавшись от грудей, Аркаша попытался поцеловать ее в губы. На нее пахнуло таким омерзительным сивушным запахом, смешанным с табачной отрыжкой, что она мгновенно пришла в себя. Ее правая рука каким-то образом запуталась в ее же волосах и наткнулась на заколку. Татьяна вытащила ее и с садистским удовольствием воткнула во что-то мягкое и податливое. Вытащила и еще раз воткнула.
– Ах ты, сука! Целка ржавая! – Аркаша, скатившись на сено, наотмашь ударил Татьяну по лицу. Хотел ударить еще, но она вскочила и побежала. Он за ней не погнался.
Татьяна пришла в себя только на окраине поселка. Она остановилась, застегнула кофточку, поправила юбку, сняла и сунула в карман порванные трусики. И только после этого успокоилась совершенно. Когда подходила к клубу, увидела группу ребят. Они курили, что-то оживленно обсуждали и при этом смеялись. Заметив Татьяну, уставились на нее и дружно замолчали. Она поняла, что была для них лотерейным билетом, разыгрывавшимся в эту ночь. Она рассвирепела до дрожи и, выделив, как ей представлялось, самого заинтересованного, сказала, обращаясь непосредственно к нему:
– Успокойся, Коленька, спектакль не состоялся. Вы бы пошли к Аркашеньке, ему там очень плохо.
Сейчас она вспоминала эту историю почти равнодушно. С Аркашей она больше не встречалась и благодарила бога, что все так обошлось. Пролететь с ним было бы несчастьем. После школы Татьяна поступила в университет, а Аркашу взяли в футбольную команду. Через два года его отчислили за нарушение спортивного режима. В переводе на понятный язык это означало за пьянку. С тех пор она его не видела.
Таня никому не рассказывала эту историю и сейчас хотела рассказать ее Светлане. Но что-то удержало ее. Она подумала, что откровениями можно делиться до определенной грани. У каждого есть своя тайна, которая остается до конца жизни. Эта тайна, по всей видимости, относится к таким…