Еще один глоток
Шрифт:
Беллами повесил шляпу на крючок и подошел к стойке. Фенелла обернулась и одарила его улыбкой.
– Я бы хотела угостить вас, Ники, – предложила она.
Он улыбнулся и она заметила про себя, что было в его внешности нечто весьма привлекательное… приятное и дружеское. Она отдавала себе отчет в том, что это – лишь маска, что на самом деле он был либо страшно опасен, либо жесток, либо очень хитер. Она не знала, каков он точно. Но ей нравилось болтать с ним и приятельствовать. В отношениях с мужчинами она была экспериментатором и ей казалось,
– Спасибо, Фенелла, – согласился Беллами. – Я бы выпил мартини – большой стакан.
Она заказала, а затем нежным голосом произнесла:
– Ну, Ники, я выполнила ваше задание. Вон он, в углу, дожидается вас. Хотя он этого и не знает. Он думает, что мы сейчас поедем в "Монастырь". Вам придется вывести его из заблуждения.
– Спасибо, дорогая, – поблагодарил Беллами. – Я сделаю это, когда придет время.
Он сделал глоток. Фенелла, затаив дыхание, словно бы от страха спросила:
– Что вы сделали с этим несчастным дьяволом, Ники? Он в ужасном состоянии – собственной тени боится. Вы его чем-то напугали до смерти. Его так жалко, знаете…
Беллами расплылся в улыбке.
– Не пытайтесь изображать материнскую заботу, Фенелла.
– Я не пытаюсь, – резко ответила она. – Материнские чувства – не совсем мой стиль, если вы успели заметить. Но мне кажется, что стыдно, черт возьми, дурачить бедного человека только потому, что его в чем-то подозревают.
Он положил руку ей на плечо. Фенелла резко повернулась и посмотрела ему в глаза. Они были холодными как льдинки. Она вдруг испугалась и вздрогнула.
Беллами спокойно сказал:
– Фенелла, дорогая… сколько женщин погубили свою карьеру только потому, что были любопытны или делали скоропалительные выводы или пытались защищать людей, подобных Харкоту, от того, в чем они сами виноваты. Послушайтесь моего совета – занимайтесь своим делом… так будет безопаснее…
Фенелла пожала плечами и, слегка улыбнувшись, согласилась.
– Вероятно, вы правы, Ники. Беру свои слова обратно.
Она допила свой мартини и Беллами, заказав, еще два, дружелюбно взглянул на нее.
– Так-то лучше, Фенелла. Оставайтесь хрупкой, но мудрой женщиной, – он помолчал, закуривая, – и Бога ради, не пытайтесь служить двум господам одновременно. Это – пагубная привычка.
Фенелла посмотрела на него с удивлением.
– Что вы хотите сказать этим, Ники?
– Вы работаете на Ферди Мотта, – ответил он. – Ходите, ищите, знакомитесь с разными людьми, которые не прочь поиграть в картишки, приводите их к Мотту и получаете за это комиссионные. Ну и славно. Это – ваш бизнес, и если он вас устраивает или если вы ничего другого не можете найти, все более-менее в порядке.
Он глубоко затянулся и медленно выпустил дым.
– Но как только вы начнете сочувствовать
– Наверное, вы правы. Я больше не буду, – пообещала она.
– Будете, – все еще улыбаясь, возразил Беллами. – Вы же не перестанете быть сама собой. Покойной ночи, дорогая.
Он повернулся и прошел в другой конец стойки.
– Послушай, блондиночка, – обратился он к барменше. – дай-ка мне виски с содовой и стакан содовой с ангостурой [3] – это я возьму сейчас. А пока я буду говорить с мистером Марчем, ты приготовишь мне в плоской четвертьлитровой бутылке из-под виски другую крепкую смесь, которую я возьму с собой, – одна треть виски, одна – бренди и одна – джина…
– Господи Боже мой, ну и смесь! – воскликнула блондинка. – Вы хотите, чтобы вас вывернуло наизнанку?
3
Горькая кора, добавляется в напитки и используется в медицине.
Она поставила на стойку то, что он заказал сначала, и добавила.
– Остальное сейчас приготовлю. Для кого бы оно не предназначалось, пусть примет мои соболезнования.
Беллами отошел от стойки с двумя стаканами в руках. Проходя мимо Фенеллы, он уловил аромат ее духов и взглянул на ее отражение в зеркальной стене бара. Лицо у нее было белое и застывшее.
Он проследовал в угол, где Харкот все еще играл на автомате, и сказал ему:
– Харкот, вот содовая с агностурой. Сядьте, выпейте и послушайте меня.
Марч сердито огрызнулся:
– С кем это вы, черт вас дери, Ники, разговариваете? Я хотел бы, чтобы вы зарубили себе на носу…
– Сядьте и заткнитесь, – прервал его Беллами. – Бели вы закроете рот и откроете уши, я, может быть, спасу вас от веревки, на которой иначе вы будете болтаться месяца через два. Я сказал "может быть". В вашем нынешнем положении, Харкот, театральные выходки неуместны.
Марч сел за стол. Беллами заметил, что у него дрожат руки. Он поставил перед ним содовую с агностурой.
– Выпейте. Все сразу. И послушайте меня.
Марч взял стакан и залпом осушил его.
Беллами раздавил окурок, закурил новую сигарету, отпил из своего стакана и осторожно поставил его на стол.
– Если вы будете слушать меня внимательно и делать то, что я скажу, обещаю вам, что все будет в порядке. Вам нужно лишь молчать и не прерывать меня своими дурацкими замечаниями, потому что вряд ли вы можете сказать что-нибудь, о чем я сам уже не догадался. Вам ясно, Харкот?
– Ясно, – ответил Харкот. – Никаких обещаний я давать не буду. Я вам не доверяю, Беллами. Но я слушаю.