Еще один глоток
Шрифт:
И когда появился Харкот с его жалобным видом, вы были уже готовы влюбиться. Вот вы и влюбились в него. Тем более, что вам казалось, будто я стараюсь спровадить его в тюрьму за убийство или что-нибудь еще.
– Может, вы и правы, Ники, – согласилась она. – Но я все же чувствую себя ужасно.
– Все время от времени мы так себя чувствуем, – улыбнулся он ей. – Что-то случается или не случается помимо нашей воли. Ставишь на красное, выпадает черное. Сейчас вам выпало черное, вот и все. В следующий раз, когда вы поставите на красное, может быть, красное и выпадет. У
Фенелла снова взглянула на Беллами, в глазах ее забрезжил слабый свет.
– Хотелось бы, чтобы так оно и было, Ники, – тоскливо произнесла она.
Беллами сунул руку во внутренний карман пиджака и достал десять десятифунтовых банкнот.
– У меня идея, – сказал он. – Это сотня, которую я обещал Харкоту. Теперь она ваша. Уезжайте куда-нибудь – в деревню где-нибудь в Девоншире или Сомерсете, где нет коктейль-баров и где люди здороваются со всеми, даже с незнакомыми.
Поезжайте куда-нибудь, где вы сможете есть простую пищу, много спать, гулять по полям. Забудьте Пикадилли и Харкота и все эти грязные притоны и прочие здешние дешевые приманки. Единственное, что вам нужно, девочка моя, – это привести себя в порядок. Через месяц вы сами себя не узнаете.
Он подтолкнул к ней деньги.
– Спасибо, Ники, вы действительно очень великодушны. Может быть, я именно так и поступлю. Если да… то где я вас найду… когда-нибудь… снова?
– Я сам вас найду, – пообещал Беллами.
Он улыбнулся ей, взял шляпу и вышел из клуба.
Когда он ушел, она положила деньги в сумочку и начала пудрить носик.
II
Беллами пошел к цепочке такси, выстроившихся вдоль тротуара ярдах в пятидесяти от "Малайского клуба". Он велел шоферу высадить его у Веллингтонских казарм.
Сидя сзади, он обдумывал события, выстраивая их мысленно в логическую цепочку. Мерцающий свет фар, внезапно возникающий и тут же исчезающий в темноте, казался ему столь же эфемерным, сколь и большинство других так называемых жизненных реальностей.
Он вспомнил о Марче. Марч заплатил свой долг обществу. Это вне всяких сомнений. Даже если орудием возмездия стал неопознанный автомобиль…
Быть может, Харкот переплатил, но Беллами своим практическим умом счел, что Марч с его порочностью и слабохарактерностью, его неспособностью найти свое место в жизни или хотя бы взглянуть ей прямо в глаза, теперь был в большей безопасности – чем где бы он ни был.
Улыбка Беллами стала мягче, когда он подумал о Кэроле. Вот это женщина! Характер ровный, красивая, хладнокровная, надежная, никогда не сделает того, чего не следует… абсолютно чужда мелочности, жадности, подлости…
А Фенелла? Беллами хмыкнул. Он не слишком сочувствовал ей. Она забудет Марча так же быстро, как влюбилась в него и решила, что влюбилась. И тихой деревне в Девоншире или Сомерсете, конечно, предпочтет шикарный морской курорт вдали от бомбежек, где мужчины – по-прежнему мужчины и женщины чертовски этому рады.
Такси
Пожилой дворецкий открыл и сказал:
– Добрый вечер, мистер Беллами. Сэр Юстас ждет вас.
– Давненько не видел вас, Чарлз, – сказал Беллами. – Почти забыл, как вы выглядите.
Он оставил в холле пальто и шляпу и проследовал за дворецким через длинный коридор в теплый, хорошо освещенный кабинет.
Заместитель министра сидел за столом лицом ко входу. Справа от стола в глубоком кресле у камина устроился Харбел, старший офицер спецуправления.
– Добрый вечер, сэр Юстас, – поздоровался Беллами. – Добрый вечер, Харбел.
– Ну, Ники, – сказал Харбел, – принес ли ты добычу? Полагаю, она у тебя в кармане, иначе бы ты не явился.
Замминистра выдвинул ящик стола и достал коробку сигар. Обойдя с ней вокруг стола, он вынул три из четырех лежавших в ней сигар и тщательно отобрал среди них одну. Срезал кончик и вручил Беллами, затем протянул золотую зажигалку и дал прикурить.
Беллами с удовольствием раскурил сигару и вдохнул дым полной грудью.
– Вы знаете, сэр, это – чрезвычайно хорошие сигары, – сказал он. – И это большое удовольствие, когда тебя угощает сигарой и подносит огонь заместитель одного из министров Ее Величества. Это вдвое улучшает их качество.
– Кажется, вы не утратили вкуса к жизни и чувства юмора, Беллами – заметил заместитель министра. – Я начинаю подозревать, что вы приятно проводили время.
Беллами хмыкнул.
– Я обнаружил у себя неограниченную способность к потреблению разного рода спиртных смесей, сэр, – ответил он. – Кстати, Харбел, тебе следовало бы кого-нибудь послать на Малборо-стрит проверить там кое-какие притоны. Я не против греха и ничего не имею против картежного шулерства, но я не выношу разбавленного виски. Это уж слишком…
– Харбел сказал мне, что у вас с ним сегодня был долгий телефонный разговор, что он в курсе всего и удовлетворен ходом дела, – сказал сэр Юстас. – Это так? Или мне следует знать что-нибудь еще?
Затянувшись сигарой, Беллами ответил:
– Есть кое-что, чего я не сообщил Харбелу, сэр. Я этого тогда еще не знал. Мне сообщили об этом только что. Марч мертв. Его сбила насмерть машина в Сентджонском лесу сегодня вечером. Водитель скрылся. Это – единственное событие, которое произошло со времени нашего с Харбелом разговора.
Сэр Юстас посмотрел на Харбела.
– Что это может означать для вас, Харбел? Многое ли это меняет?
Харбел пожал плечами и взглянул на Беллами.
– Это упрощает дело, сэр Юстас, – ответил за него Беллами. – Думаю, позволив мне действовать по своему усмотрению, вы не были бы разочарованы результатами. В конце концов, именно результат вас и интересует, главным образом, насколько я понимаю.
Заместитель министра открыл сигаретницу и, взяв сигарету, медленно раскурил ее.