Ещё один плод познания. Часть 2
Шрифт:
И безмерно горевал муж её. Сияющими же свечами утешения в горе были для него дети сыновей и дочерей. И поддерживало душу его то, что неотступно помогал он растить внуков; особенно же нуждались в помощи той овдовевший отец - муж второй дочери, - и вдова младшего сына, убитого стрелою. И великим утешением было ему то, что, не заболев, возвратились две из трёх дочерей-Исцелительниц. Пощаду и милость Божью видел он и в том, что не погибла младшая, не узнав любви и материнства.
И прошло ещё пятнадцать лет, и вошёл он в пожилой возраст. Подрастали уже, вступая в отроческую пору, дети младшей дочери, прочие же внуки стали уже взрослыми юношами и девушками. Оба же сына были не малыми людьми в дружине, и к речам их прислушивались в собрании.
Зазвучал же однажды под вечер на главной площади Города созывающий колокол,
И предстали перед народом трое в чужестранной одежде, усталые и вымокшие. То были посланцы Острова, что лежал в семи сутках плавания от побережья морского. Жители поселений на том Острове порой приезжали на торг, привозя икру глубоководных рыб, жемчуг, а также лекарства и пряности, искусно добываемые ими из ценных водорослей. И когда поднесли тем троим вина и позволено им было говорить, сказал старший из них, поклонившись и взирая на ожидавший его речей народ глазами, взыскующими сопереживания и помощи:
– Выслушайте нас! Наш Остров постигло бедствие, подобного которому не знали прародители наши! Месяц назад начались приливы морские, сносящие всё, что на берегах; и не следует за приливом отлив, а захватывает море землю и не отступает назад. И что ни день сильнее взметаются волны, накатывая на Остров и смыкая вокруг нас грозящий удушьем обруч. Уже только половина земли осталась нам, чтобы спасаться на ней, и собрались туда все, кто жил вблизи берега и успел бежать от бушующей стихии. И не прекращается натиск волн, и скоро останется лишь единственная горная гряда. Из пучины же стали выходить земноводные чудища, не виданные ранее; они извергают из острозубых пастей своих смертельные ядовитые струи, поражают и пожирают людей. Денно и нощно стоят на страже воины наши, охраняя стонущих от ужаса детей, женщин и старцев, но скоро некуда нам будет спасаться, ибо и ту гряду затопит разъярившееся море. Есть у нас корабли, но не велики они, и не хватит их для того, чтобы перевезти всех жителей, - нас же шесть тысяч числом. И топят бешеные волны плывущих; пять судов было послано, чтобы прорваться к вам, но лишь одно из них - то, на котором находились мы, - по счастью, и то едва не погибнув, доплыло до побережья. Мы взываем к вам - спасите нас! Ваш город велик и обладает множеством больших кораблей, искусно оснащённых парусами, послушными воле человеческой. И у вас есть оружие, мечущее огонь, которым можно отогнать исторгающих яд чудищ. Снарядите же свои корабли, чтобы спасти людей и перевезти в страну вашу; если же не сможете взять всех, то спасите наших детей! Мы же отдадим вам все ценности, которые имеем и которые сможете погрузить на суда свои; сами же будем вашими слугами и данниками. Не откажите же нам в помощи и спасении!
И смолкла речь посланника. И некоторые из жителей Города сказали ему:
– Прося нас помочь, ты призываешь тех, кто решится на это, отдать свои жизни. Разве не сам ты сказал, что взбесившаяся стихия топит суда и что ваш корабль - единственный из пяти, - лишь случайно не сгинул в пучине? Ведь и наши люди смертны, и наши корабли тоже не умеют взлетать, спасаясь от губительных волн. Будет ли лучше жителям твоего Острова, если и наши воины погибнут?
– Нет, не будет нам лучше от того, - молвил он.
– Но прибежище почти отчаявшихся - надежда на тех, кто могущественнее их и кто, быть может, одолеет смыкающуюся над ними бездну.
Из людей же, говоривших с ним, многие приходились сыновьями тем, кто тридцать лет назад, услышав об уничтожении племени "орлов смерти", устрашился, думая, что весть о том отвратит от Города и народа его жителей окрестных стран. И спросили они посланного:
– Почему именно к нам отправили вас жители Острова? Разве мало городов и земель омывает море наше?
Он же ответил им:
– Мы отделены от большой суши морем, но наши купцы плавали во многие края, слышали, как живут и что делается в каждом из них, и рассказывали услышанное, вернувшись домой. О вашем Городе идёт молва, что вы не щадите врага, но у вас не отдают молящих о защите в поживу хищникам и не покидают страждущих, страшась охватывающего подобно пламени поветрия. И мы решили вверить участь свою в руки тех, кто отважно встречает опасность и ненавидит предательство.
Тогда
– Правду молвил ты, и не тщетна ваша надежда! Мы поплывём к вашему Острову, и посадим на корабли людей ваших, и дадим вам убежище во владениях Города. Сокровищ же у вас не возьмём, ибо мы не наживаемся на несчастии доверившихся нам и не торгуем помощью; и не отяготим вас ни рабством, ни данью сверх гражданского обложения, ибо мы порабощаем и делаем данниками лишь тех, кого покоряем силой оружия. Так поступим мы, ибо наши жизни были бесценны для тех, кто защитил нас, и мы презрели и предали бы завет их и самих себя, если бы отвернулись от просящих помощи нашей!
И посланники поклонились им, чая спасения для народа своего. И пали перед Царём, прося указа о снаряжении и оснащении судов. Царь же медлил молвить им решение своё, ибо, услыша, сколь опасна стихия, губящая Остров и жителей его, тревожился он за великое число воинов и за множество кораблей. И в смятении взглянул он на наречённого Избавителем. И тот кивнул, и сказал то же, что и пятнадцатью вёснами ранее: "Да будет так".
Тогда Царь повелел написать указ, и поставил печать свою. Тетрарх же взошёл на возвышение, и встал перед ним, и сказал:
– Понимаю я тревогу твою, Царь, и чту её, ибо пристало тебе печься душою и разумом о воинах своих и о достоянии своём. Но разве не истину молвили они - выросшие, зная: ради защиты их и ради того, чтобы не стали они поживой лютому врагу или смертному мору, сделали отцы, матери и сограждане их всё, что в силах человеческих? Знание это сияет негасимым светильником и образцом перед душами и очами их, не позволяя отринуть мольбы гибнущих и отказать припадающему к стопам. Оно воспитало их верными и доблестными; и в более надёжные руки ни один из государей не отдавал ратной мощи своей. Мне же, истребившему род вражий ради спасения семьи и сограждан, плач и страх людей на Острове том кажутся ныне подобными лепету младшей дочери моей, когда, маленькая, дрожала она от ужаса перед "орлами смерти", упрятав в мои колени лицо. И я поплыву с дружиной на Остров, чтобы разделить путь сыновей, внуков и товарищей их.
– Но ты уже далеко не молод, - сказал ему Царь, - и руки твои уже не столь быстры и сильны, чтобы удержать снасть корабельную и поразить копьём морское чудище прежде чем оно выпустит яд. Напрасно подвергнешь ты себя опасности в походе этом.
Но он ответил Царю:
– И по зову души своей поплыву я туда, и потому, что боюсь не оказаться в нужный час там, где могу помочь близким своим и народу своему, а также спасаемым волей нашей. Исцелительниц ничем не сумел бы я наставить в труде их; в этом же деле, если позволит мне разум, дам совет воинский. Тебе же сейчас дам совет не ратный, а умиротворяющий. Положи решить жребием, кто из желаюших плыть взойдёт на корабли, а кто останется блюсти Город, чтобы, если подступит к владениям нашим нежданный враг, не оказаться народу без лучших бойцов своих. Перед тем же, как будет брошен жребий, предстань перед народом, Царь, и поклянись, что будет предан позору тот, из чьих уст прозвучит упрёк остающимся.
Молвил же он это потому, что любил людей Города своего, и понимал сердце человеческое, и не желал, чтобы злая зависть и похвальба воздымали вражду меж ними.
И было сделано так. И треть воинов осталась в Городе, меж ними же было двое внуков наречённого Избавителем.
И были снаряжены сорок больших кораблей, на каждом же было по двадцать воинов с отборным оружием, и взяты были обильные запасы питья и еды. Предводительствующим же в деле этом был избран старший сын Тетрарха. Второй же сын, брат его, был начальником одного из кораблей. И, простясь с близкими и согражданами, поплыли воины Города к тому Острову. Посланники же островного народа были на первом из кораблей, на котором плыл и сам военачальник, - чтобы, когда приблизится земля их, показать, где начинается бурное течение, вздымающее губительные волны. И на том же корабле был отец избранного стратегом.