Еще один попаданец. Трилогия
Шрифт:
Путь до лагеря по неплохой дороге много времени не занял. Хотя и двигались мы не торопясь. Машины были тяжелогружеными с прицепами, да и водители малоопытные. По пути встретили несколько колонн техники двигавшейся в обратном направлении, но внимания на нас никто не обратил. На перекрестке к радиоцентру пристроились особо, не приближаясь к колонне из пары бронетранспортеров и грузовика двигавшейся в сторону Бреста. Вскоре она от нас убежала, естественно догонять мы ее не стали. Повернув к себе в лес, мы остановились переодеться и перевести дух. Заодно отправить вперед разведку предупредить о себе. А дождь все лил ...
В лагерь мы вошли триумфаторами.
Нашему возвращению все были рады. А Ермаков, наверное, больше всех. В его распоряжении теперь была настоящая полевая кухня. Вместе
Обоз Сергея добрался до лагеря практически вместе с нами. Опередив нас всего на полчаса. И тоже благополучно. Правда, уклоняясь от нежелательных встреч, попереживать им пришлось прилично. Колонны немцев шли непрекращающимся потоком. Все были на пределе. Лишь к обеду удалось пробраться в более безопасный район. Акимов не дожидаясь меня, занялся дополнительной проверкой бывших пленных. Тем более что у Петрищева с собой были опросные листы.
Рады были и бывшие пленные, оказавшиеся среди кучи своих. Рады были летные мамлеи тому, что их бортстрелок и бойцы с кем они пробирались на хутор оказались живы и на свободе. И они ждали от нас новых подвигов.
Все это было хорошо и даже отлично. Но оставался нерешенным еще один вопрос - раненые в лесу. Теперь с наличием трофейной техники его можно было решить значительно быстрее. Вызвав экипаж Савушкина и красноармейцев, что попали вместе с ним в плен, еще раз опросил их. Прикинули маршрут движения. В принципе ничего особо сложного я не видел. Нужно было вернуться по дороге на хутор, проехать еще километров восемь, затем съехать в лес. От съезда с трассы по лесной дороге нужно было проехать еще метров триста. А дальше двигаться лесом примерно с километр. Как добраться до лагеря по лесу от дороги помнили и могли показать. Ну а раз так, то нечего откладывать в долгий ящик. Тем более что до конца светового дня времени еще много.
Ехать решили на "Опеле" Люфтваффе и двух мотоциклах. Документы на транспорт и перевозку пленных подлинные, форма имеется. Натянуть тент и переодеться в уже высохшую трофейную форму плевое дело. Группа Савушкина поедет в своей форме. Они будут изображать пленных и поедут в кузове под охраной нескольких егерей и снайперов. Погранцы с Дороховым во главе, изобразят жандармов на мотоциклах и будут нашей разведкой...
Вообще для меня было странным, что на дорогах не было контроля за передвижением транспорта и войсковых колонн. Ни тебе постов полевой полиции, ни просто проверки документов. Пристроившись в хвост колонны снабжения на таких же "Блицах". На наше присоединение к колонне никто не отреагировал, словно так и надо. Ехали себе спокойненько по дороге и дышали свежим воздухом. Тем более что дождь прибил пыль на дороге. Так в колонне мы и дошли до нужного нам поворота.
Карта как всегда была не права. Пришлось еще несколько раз выезжать на трассу и искать съезды, двигаться по лесной дороге и высылать поисковые группы. В полголоса костерить штурмана и его экипаж пока мы наконец не нашли нужного нам места. Отъехав от трассы вглубь леса, мы остановились на небольшом пятачке, где можно было без проблем развернуться. Дождя тут словно и не было. Осмотревшись и выставив охранение, отправили группу Савушкина за ранеными. С ними пошли и егеря, переодевшись в камуфляж. Вскоре из леса, в сопровождении штурмана опираясь на вырезанные из дерева костыли и палки, пришло четверо раненых. Большинству из них требовалась срочная помощь и не только медицинская. Худые, изможденные, с дрожащими пальцами и подгибающимися ногами они, тем не менее, оставались бойцами. Видя наш прикид, бойцы сначала шуганулись и явно были настроены вломить Смирнову за предательство. Пришлось их успокаивать, выдав коленце "соленых" словечек. Вроде пришли в себя. Михаил принес неутешительные новости. Из четырнадцати раненых в живых осталось только двенадцать. Двое скончались от ран. Все ходячие были здесь, остальные требовали переноски. Позавчера днем к группе присоединилось несколько "восточников" скрывавшихся в лесу. Председатель колхоза, девушка - студентка, санитарка областной больницы и трое красноармейцев. Не дождавшись возвращения летчиков, сегодня днем
Оставив несколько человек для охраны техники, мы на самодельных носилках принялись таскать раненых. Вообще это смотрелось сюрром. Увешанные оружием люди в советской и немецкой форме сообща перетаскивали по лесу носилки, сделанные из тонких сосен, шинелей и накидок. Когда все раненые были размещены в грузовике, в глубине леса со стороны трассы раздался винтовочный выстрел, а затем еще несколько. Стреляли из "мосинки". Колонна ощетинилась стволами, даже раненые подтянули к себе ближе свои костыли. Кто его знает, что там происходит и не прутся ли по дороге враги.
Перед тем как тронутся в обратный путь, нужно было посмотреть, что там происходит. На разведку отправились мы с егерями и снайперами. Бежать пришлось не долго. Всего - то метров двести, когда услышали голоса. На небольшой полянке разворачивалась драма. Тут находился десяток человек. Шестеро одетых в штатское безпредельничали. Трое, разложив на земле женщину, насиловали ее. Еще двое рылись в нескольких холщовых мешках. Тут же лежала еще небольшая кучка кое- как сложенных вещмешков. Последний с винтовкой в руках больше наблюдал за сотоварищами, чем охранял еще двух гражданских - высокого мужчину и молоденькую девушку, сидевших прислонившись к дереву со связанными сзади руками. Кроме охранника оружие было видно еще у троих. Двух насильников освободивших свои руки и прислонивших винтари к сосне и "бугая" смотревшего мешки. Под кустом, чуть в стороне, лежали двое, в красноармейском обмундировании. Помощь им уже не требовалась. Бандиты чувствовали себя уверенно, даже караул не выставили. Не считать же таковым лоха с винтовкой. То, что это бандиты я не сомневался. Ну не верю, что обычный среднестатистический человек способен на такое. И не верю в благородных преступников. В один миг ставших правильными с началом войны. Как это любило показывать телевидение в мое время. Наоборот эта шваль повылазила из всех щелей и стала с еще большим ожесточением заниматься преступным бизнесом. Что мы сейчас и видели. А раз так то и нам пора отметиться.
Распределив цели, мы открыли огонь. Жалеть я никого не собирался. Все шесть бандитов остались лежать на земле. Выдвинувшись на поляну, освободили пленных и проконтролировали бандитов. Один, тот, что был без оружия и досматривал мешки, оказался живучим. Пуля попала по касательной ему в шею. Правда, не такой он уж оказался безоружным. Этот фраер носил револьвер за спиной под пиджаком, засунув ствол за ремень , а нож за голенище сапога. Невысокого роста, худощавый, коротко подстриженный, с глазами волка, готовый ко всему он сидел напротив меня и пытался остановить кровь. Допрос был прост и жесток. Я не ошибся. Это действительно были преступники, работавшие на строительстве аэродрома в Каменце. С началом войны, вырвавшись на свободу, занялись привычным делом. Грабили местное население и уничтожали одиночных красноармейцев и немцев. Один из напарников был местным и предложил пробраться в Брест. Ни чего ценного он мне больше сообщить не мог, а раз так то и разговор с ним был короткий.
Ни истерик, ни плача от женщин с момента их освобождения я не услышал. Обнявшись, он стояли в сторонке пока мы зачищали поляну и собирали трофеи. Закусив губы, молчал и гражданский. Не знаю, что на них подействовало - наше неожиданное нападение, освобождение, наша форма, экспресс - допрос или смерть бандитов. Но они, молча, выполняли все, что мы говорили.
Нагрузив освобожденных вещами убитых, подобрав трофейное оружие и боеприпасы, мы растворились в лесу. Если выстрелы слышали мы, то их мог услышать еще кто. Так что следовало срочно делать ноги.
До машин долетели как на крыльях и сразу же завели технику. На выезде с дороги, подобрав егерей, прикрывавших наш отход, мы рванули в обратный путь.
Наступление ночи мы встречали дома, в лагере. Тут царило приподнятое настроение. Хоть слегка и приправленное горечью скорби о павших. Их мы похоронили, как положено. Даже салют был, хоть и в сухую.
Гражданские были зачислены в санчасть, ухаживать за ранеными. Разговор с ними мы отложили до утра. Надо было дать людям отойти от случившегося.