Еще один Валентинов день

Стюарт Энн

– Наличные.

– Наличные? – изумленно повторила фурия.

– Банкноты. Такие симпатичные зелененькие бумажки. Вы ведь слышали о них, верно? – потешался Рафферти, извлекая из кармана бумажник. – Сколько надо, чтобы вы оставили Моретти в покое?

– Вы должны открыть депозит на сумму не менее тысячи долларов. Стоимость даже нормальных родов составляет свыше пяти тысяч…

И затихла, когда Рафферти вытащил аккуратную стопку абсолютно новеньких тысячедолларовых купюр, бросил пять из них на стойку, затем

добавил еще.

– Надеюсь, этого хватит.

– Они настоящие? – благоговейно пролепетала женщина.

– Терпеть не могу подделок.

Потом убрал бумажник, повернулся к Хелен и предложил ей руку с присущей ему старомодной насмешливой вежливостью.

– Пойдем, проведаем Билли.

Хелен едва дождалась, когда они оказались вне пределов слышимости.

– Ни разу в жизни не видела тысячедолларовую купюру, – ошеломленно выпалила она.

– Вот как? – сардонически ухмыльнулся Рафферти. – Стало быть, вращались не в той компании.

– Откуда они у вас?

– А вот это вас не касается, советник, – отрезал Джеймс, взирая на нее сверху вниз.

– Наркотики? Вы наркодилер? – отпрянула прокурорша.

Единственная пришедшая на ум причина, объясняющая, почему может понадобиться иметь при себе такое количество наличных. Она ведь догадывалась, что Рафферти балансирует на грани закона, инцидент только усилил подозрения. «Я просто дура, раз доверилась ему, ослепленная противоестественным безумным влечением к этому проходимцу».

Рафферти застыл посередине переполненного коридора, и людям пришлось огибать парочку. Он выглядел разъяренным, и Хелен, наверное, должна была испугаться. Вместо этого почувствовала только облегчение.

– Давайте-ка кое-что проясним, леди, – прошипел Джеймс жестким злым голосом. – Возможно, я не всегда досконально соблюдал закон, возможно, совершал кое-что недостойное. Но никогда в жизни не связывался с торговлей наркотиками, не занимаюсь этим сейчас, и ни за что не стану заниматься в будущем. Я понятно выражаюсь?

– Да, – прошептала она.

– Вы мне верите?

– Да.

Он продолжал смотреть на нее вдумчивым оценивающим взглядом, потом удовлетворенно кивнул.

– Пойдемте к Билли и поглядим, сможем ли помочь ему не метаться туда-сюда.

– Сомневаюсь, что он вышагивает у палаты. Скорее всего, он инструктирует Мэри.

– Инструктирует? В каком смысле? Она рожает ребенка, а не играет в футбол.

– Рафферти, вы на самом деле с другой планеты? Мужья проходят роды вместе с женами, держат их за руки, помогают дышать, а не сбегают в курительную комнату с сигаретой.

– Он будет прямо там? Наблюдать за родами? – ужаснулся Рафферти.

– Думаю, да.

– Позвольте заметить, Хелен, – ошеломленно и недоверчиво пробормотал Рафферти, – что нынешний Чикаго превратился в очень странное место. Пожалуй, придется вышагивать вместо бедолаги.

Или мы тоже должны присутствовать при родах?

Идея явно сразила его наповал.

– Нет, Рафферти. Только отец. Не волнуйтесь, – хихикнула Хелен. – Вы всегда можете схватиться за мою руку.

За сегодняшний вечер это стало третьей дурацкой ошибкой. Джеймс сложил длинные пальцы под подбородком и склонил голову.

– Я бы предпочел поработать над вашим дыханием, – прищурился он. – Чтобы оно чуть убыстрилось. Или немного углубилось. Чтобы вы хватали ртом воздух и…

– Прекратите, Рафферти, – нервно приказала Хелен, попятившись.

Этот мужчина оказывал на нее невероятное воздействие.

– У нас есть дела поважнее.

– Например?

– Например, дождаться рождения ребенка.

– Много времени это не займет, – задумчиво протянул Джеймс. – О вашем тяжелом дыхании поговорим позже.

Глава 6

Ночь выдалась долгой. Рафферти всегда чтил традиционные семейные ценности, но пребывание в больнице несколько утомляло. Никому, в том числе будущим папашам и крестным отцам, не разрешалось курить в здании, даже в комнате ожидания, поэтому Джеймс вынуждено коротал время на пластмассовом стуле, поглощая чашку за чашкой отвратительный кофе и разглядывая Хелен Эмерсон. В конце концов, в его бестолковой жизни случались ночки и похуже.

Черт, а ведь она милашка. Странно, что он сразу этого не заметил. У нее самые красивые глаза, которые он когда-либо видел, – теплого карего цвета с легкой дерзкой искоркой. Соблазнительные губы. Интересно, как она отреагирует, когда он все-таки поцелует ее, и пустит ли в ход язык.

Хотелось растрепать густые каштановые волосы, склониться к ней и попробовать на вкус. Теперь-то Джеймс ясно узрел, что у прокурорши имеются и грудь, и ноги, и бедра… восхитительное короткое платьице развеяло все предыдущие заблуждения. Шикарно выглядит. Рафферти с нетерпением предвкушал, как освободит Хелен от одежды.

Билли ввалился в зал ожидания в половине двенадцатого, бледный, вспотевший и слегка зеленоватый, потом рухнул на стул.

– Что-то мне не по себе, Рафферти, – пробормотал он. – Пожалуй, я предпочитаю старомодные роды, с которыми женщины справляются самостоятельно.

– Извините, мистер, – неприязненно усмехнулась Хелен. – Раз уж начали, нужно довести дело до конца. По крайней мере, вреда не будет.

– Но это… – качнулся Билли. – Каждый раз, когда Мэри скручивает схватка, я чувствую боль в собственных внутренностях.

– Наверняка ей гораздо больнее, чем вам, – отрезала Хелен.

– Скольких детей вы родили? – поинтересовался Рафферти.

И залюбовался слабым румянцем, разлившимся по бледным щекам.

– У меня много племянниц и племянников, – невозмутимо парировала Хелен.