Еще одна Ллеверлин!
Шрифт:
— Руфим, тебе самому лечиться надо, — процедила я сквозь зубы. — Я ни единому твоему слову не верю. Ты таким способом хочешь душу мою получить? Раз я в конкурсе не участвую, то априори не смогу стать Королевой Тьмы и проиграю спор.
— Не в этом дело, — впервые за три дня демон открыл рот. — Мне твоя душа даром не нужна и денег у меня достаточно. Хочешь, я прямо сейчас соберу всех и объявлю, что мы женимся?
— Нет! — я выронила из рук подушку, край которой мяла в руках, сдерживая желание огреть ею темного по голове. Да, не больно, но зато как обидно!
— Всегда «нет», вечно «нет». Скажи, Азриэль, ты хоть раз серьезно рассматривала
Руфим замолчал, предоставив возможность ответить на обвинения. Справедливые, надо сказать. Я действительно относилась ко всему несерьезно. Я не рассматривала темного, как жениха и тем более как мужа, с коим мне предстоит пятьсот лет с лишним прожить и родить ему ребенка. Все время нашего с демоном знакомства я играла в войну, где из кожи вон лезла, дабы победить… Я даже не пыталась взглянуть на ситуацию с другой стороны…
Раздавленная неожиданным осознанием истинных причин своего поведения, я легла на кровать и натянула до макушки одеяло. На глаза навернулись слезы. Не нужна мне победа. И ругаться с я Принцем тоже не хочу. Пусть ведет себя прилично и не задирает меня по пустякам!
Я закусила губу, чтобы не дать всхлипам прорваться наружу. Руфим не ушел из комнаты, а показывать ему свою слабость я никакого желания не имею.
— Азриэль, не реви, — недовольно пробурчал демон.
Во мне вспыхнул гнев. Слезы мгновенно высохли. Ладони сжались в кулаки… Стоп! Вот опять начинается. А с чего я, собственно, решила, что Принц моими слезами недоволен?
— Почему? — как можно спокойнее просила я. Голос все равно дрогнул в предчувствии резкого издевательского ответа.
— Ты… Я… Да просто не реви и все! — рявкнул Руфим.
Что это? Почему он пришел в ярость? Почему не может честно признаться… В чем? Отбросив одеяло, я села на кровати и гордо продемонстрировала красные щеки, искусанные губы и глаза с дрожащими на ресницах солеными каплями.
— Почему? — задала я тот же вопрос, поджав губы. — Почему тебе не нравятся мои слезы?
— Тьма! — Принц резко раздраженно дернул руками снизу вверх и обратно. — Женщины! Чего вам надо? Неужели нельзя довольствоваться сказанными словами? Зачем всегда копаете глубже и вытаскиваете все кладбище старых грязных носков наружу?!
Я вытерла простыней лицо и встала. Подошла к демону, поймала его за подборок и заставила темного смотреть в мои глаза.
— Почему? — вновь спросила я. Разве можно переупрямить осла? Лучше не пытаться. Темный не ответил, но и глаза не отвел. — Ты видишь, Руфим, я пытаюсь, я делаю шаг тебе на встречу, не ору, не истеричу и не кидаюсь в тебя заклинаниями. Сделай и ты, если не хочешь потерять то, чего пока нет, но вдруг будет? Скажи… — по щекам опять потекли слезы, но я не собиралась сдаваться. Внутренний голос шептал, что обязана добиться от Принца ответа, иначе изменится все и кто знает в какую сторону.
Демон сжал мою ладошку своей. Отстранился, опустил глаза в пол и прошептал:
— Мне больно, когда больно тебе. Довольна? — я промолчала.
Он постоял еще пять секунд, затем развернулся на каблуках и вышел, хлопнув дверью.
Надо же… Никогда бы не подумала. Демоны умеют сопереживать, беспокоятся о ком-то, кроме себя
Позабыв, что на мне больничная полосатая рубашка, что ноги не обуты, лицо не умыто и голова сравнима с головой медузы Горгоны, я выскочила в коридор и побежала догонять Руфима. Казалось жизненно важным сказать ему о принятом решении.
Я увидела фигуру демона в конце коридора, он свернул за угол. Ругнувшись, я добавила скорости. Неприятно будет упустить его. Мало того, что не объяснюсь с ним до конца так еще и заплутаю в отеле. Проклятие! За поворотом, еще через метров сто коридор раздваивался и было совершенно непонятно, куда свернул темный.
Я постучала в одну дверь, другую, не дождалась ответа и отправилась наугад — налево, и мне повезло! Правда увидела я не Принца, а Балахон!
Фигура торопливо шла по зданию, подметая длинным подолом пол. Двигалась она столь целеустремленно, что не заметила прилипшего к ней хвоста в моем неотразимом ни в одном зеркале лице. Через некоторое время блуждания по пустым внутренностям отеля мы вышли в общественную зону. Разница была поразительной: тишина и прохлада помещений класса «посторонним вход воспрещен» сменились жутким шумом работающей маготехники, разговаривающих существ и жарой, нагнетаемой в холл отеля сломанным кондиционером. Сбежавший оттуда ледяной элементаль плавал в толще льда в огромном замерзшем аквариуме, радующем посетителей отеля выпученными глазами несчастных замороженных экзотических рыб.
Балахон слегка притормозил, покрутил головой по сторонам и почесал затянутой в перчатку рукой затылок. Сделал шаг назад, практически прижался к зеркальной стене и начал осторожно вдоль нее красться к выходу. Естественно, я не оставила его в одиночестве. Неожиданно все разговоры стихли. Повисшее в воздухе ощутимое недоумение заставило меня и Балахон остановиться и осмотреться…
Я встретилась взглядом отражением темноты под капюшоном в зеркальной стене напротив наших перекособоченных фигур, замерших в нелепых позах. Балахон стоял на согнутых в коленях ногах, на мысочках, спиной прислонившись к стене, будто бы стремясь слиться с ней. Однако, предательница-стена, тоже зеркальная как и ее противоположная сестра, и не думала покрывать мерзавца, наоборот, насмехаясь, она бесконечно размножила его отражение. Как и мое: скрюченное тело в полосатой рубашке до середины бедра с завязочками, скрюченные же когтями ручки и пальчики на них. Завершало образ сбежавшей из психиатрической лечебницы пациентки выражение лица — жадное. Такое впечатление, будто я собралась зубами в филейную часть Балахона вцепиться. Правда, мы совершенно незаметная парочка? Практически сливаемся с местностью! Угу, в экстазе…
Народ в холле отеля стоял и активных действий не предпринимал. Не пытался на нас напасть, огреть чем-нибудь тяжелым по голове или запустить заклинанием — все это следующая стадия. Пока они терли глаза, щипали себя, переглядывались и перешептывались, спрашивая: «А ты их видишь? А…».
Я распрямилась, одернула рубашку, почесала правой стопой левую лодыжку, заправила за ухо несколько всклокоченных прядей. Посчитав, что теперь выгляжу достаточно прилично, я широко улыбнулась и помахала существам. Они робко помахали в ответ, на всякий случай отступили на пару шагов и сбились в плотную кучку.