Шрифт:
Еще одна охота
Пауль Брэди был смикос. Слово это, понятное только жителям В***, да еще неугомонным служителям национального парка, было удобным искажением другого слова, означавшего «самоубийца». Большинство ожиревших мерзавцев, приезжающих в В*** под занавес курортного сезона, об этом не знали. Для них смикос были лишь живым развлечением, живым до поры до времени, – людьми, получавшими деньги за риск. Вполне нормальный бизнес.
Сейчас в В*** осталось всего четверо смикос. Пауль Брэди был самым удачливым из них – он занималься своим делом уже девять лет и пока не собирался
… Итак, главной его задачей было остаться живым. После того, как были сделаны все ставки (о размерах ставок Брэди мог только догадываться) и Брэди проник сквозь подкоп на запретную территорию, окруженную двойным электроограждением, ему оставалось победить или погибнуть. Если бы Брэди попытался вернуться в город без ремня из слоновой кожи, его бы вскоре застрелили на одной из темных улиц: закон больших денег.
Поход обычно длился около месяца. С собой Брэди не имел ничего, кроме ножа.
Прожить в саванне месяц без всяких припасов было делом несложным для профессионала. Главной опасностью были хищники. Например, львы – так думали богатенькие толстячки, заправляющие игрой. На самом деле здешние львы не были опасны для человека, знающего как себя вести. Львы были сыты и уважительно любопытны. Брэди знал, что, куда бы он ни шел, один или несколько львов неотступно следуют за ним. Если не бежать и не поворачивать им навстречу, то львы не нападут. Куда опаснее были гиены. Но эта опасность возникнет позже – тогда, когда львы отстанут. Они обязательно отстанут – львы не заходят на территории, где пасутся черные слоны.
Брэди шел, чтобы убить черного слона. Желательно самку, это стоит дороже.
Желательно немолодую самку, лет тридцати пяти – сорока. Старые самки, наученные жизненным опытом, были наиболее агрессивны и наиболее опасны. Поэтому начинающие смикос убивали лишь молодых самцов. Слониху нужно было убить, используя только нож – и в этом была вся соль игры. Потом нужно было вырезать ремень из слоновой кожи – как доказательство – и вернуться обратно, не напоровшись на патруль.
Патруль стреляет в браконьера без предупреждения, и только поэтому парк до сих пор существует.
Четыре дня Пауль Брэди пробирался сквозь травяной лес. Плотные стебли нигде не опускались ниже восьми футов, поэтому ориентироваться можно было лишь по солнцу. Иногда трава сменялась кустарником примерно той же высоты; редко, милях в десяти – пятнадцати друг от друга, росли деревья, на которые Брэди взбирался с приближением ночи. Спящий человек – слишком удобная добыча для гиен. После захода солнца горизонт затягивался темными слоистыми облаками; каждую ночь гремели отдаленные грозы – знак того, что близилось время дождей.
На пятый день он увидел первую гиену. Пятнистая рыжая тварь стояла на тропе ярдах в пятнадцати впереди него и отвратительно улыбалась. Брэди резко поднял руку – зверь повернул свои короткие широкие уши и, заваливаясь вбок с неуклюжей грацией подрастающего
Всю следующую ночь гиены бродили поблизости, Брэди слышал их вой и хохот.
Утром он увидел слонов. Это было стадо голов в пятнадцать. Нужно было спешить: сегодня-завтра слоны уйдут, здесь им уже нечего делать. Это Брэди определил по широкому пространству вытоптанной травы у водопоя. Слоны уйдут вниз вдоль ручья; вверх они не пойдут, там болота. Но гораздо лучше убить слониху здесь.
К полудню он добрался до места. Теперь нужно дождаться удобного случая.
Когда слониха зайдет в травяные заросли и станет неподвижно, опустив голову, чтобы удобней было обвивать хоботом пучки вкусной травы, он подкрадется сзади и полоснет ее лезвием по ноге – на три ладони выше чуть приподнятой пятки, так, чтобы перерезать сухожилие. После этого слониха упадет. Она еще сможет подняться, но идти уже не сможет. Другие слоны постараются ей помочь, но напрасно, и на следующий день они уйдут. Тогда он сможет убить слониху.
Пока все складывалось удачно. Большинство слонов разбрелись по периметру вытоптанной поляны и паслись, выламывая невысокий кустарник. Трава им нравилась меньше: перед самыми дождями созревшие семенные шишечки раскрывались, выбрасывая тысячи колючих семян, которые уже через пару недель взойдут новой травой. Брэди и сам постоянно выдергивал колючки из своей кожи. Четверо слонов стояли у водопоя, еще трое лежали, осыпая себя пылью (несмотря на каменистую землю, они уже успели вырыть ямы), остальные скрылись в траве. Над травой возвышались лишь их рыжие головы и спины: слоны становились черными только после купания.
Подходящее животное было совсем рядом. Огромная слониха совсем исчезла в траве, присев и соскользнув передними лапами в ручей. Пока она пила, она не могла оглянуться. Брэди подошел сзади и низко присел, упираясь ладонью в камень.
Над его головой висел грязный морщинистый хвостик с двойной кисточкой волос.
Слониха переминалась с ноги на ногу – видимо, ей было не удобно стоять. Нужно резать напряженную ногу, иначе животное не свалится сразу. Несколько секунд Брэди колебался.
Наконец, слониха перестала двигаться; натренированным движением Брэди взрезал кожу и успел заметить, как натянутая кожа расходится в стороны, открывая нечто розовое внутри – будто рот в улыбке; он резко толкнулся обеими ногами, чтобы отпрыгнуть назад и в сторону, но правая нога поскользнулась на камне и вытянулась во всю длину.
Он почувствовал удар и услышал, как ему показалось, треск всех своих костей; слониха привстала, пробуя подняться; Брэди отполз в заросли, двигая только руками. Он отполз на руках еще несколько ярдов, прежде чем обернуться и посмотреть на свои ноги.
Левая была в порядке, но правая ниже колена выглядела так, будто ее переехал грузовик. Плотная ткань брюк набухла кровью, это значило, что сломанные кости вышли наружу, проткнув кожу. Кружилась голова, он чувствоввал, что теряет сознание.