Эсфирь, а по-персидски - 'звезда'
Шрифт:
– Они повсюду живут. И они везде одинаковы. Да, сейчас иудеи живут под твоей рукой и находятся полностью в твоей власти, владыка. Но лишь на первый взгяд этот народ, рассеянный во всех областях царства между другими народами, живет как будто бы тихо и безропотно. А на самом деле, все их законы отличны от законов других народов и законов нашего царства, повелитель. А их невидимый бог настолько ненавистен всем нашим богам, что пока этот народ живет на наших землях. Поэтому боги отворачиваются от нас и не хотят прощать нам причиненных обид. С утра до вечера эти тайные люди молятся своему невидимому богу, приносят ему жертвы, а наши молитвы даже не доходят до небес,
– Разве иудеи не соблюдают моих законов?
– удивился царь.
– Мне не говорили об этом.
– Из-за своей гордости они все наши порядки переиначивают на свой лад, и нет такой силы, чтобы запретить им что-либо. Они слушаются только своего невидимого бога, и не признают царской власти.
– Даже так? Но... что же делать?
– Всех истребить, - спокойно сказал Аман.
– Истребить всех до одного, от мала до велика. Пока все иудеи живут в твоих областях, под нашим началом, и не слишком поднимают голову, мы в силах сделать это. Но стоит упустить нужный момент, вскоре по всей стране могут начаться подстрекательства и мятежи. Иудеи так многочисленны и сильны, что способны все перевернуть на свой лад.
– Значит, война? Ты говоришь о новой войне, Аман. Но кого послать мне на это дело?
– Если моему царю будет благоугодно, и если будет сделано от царского имени предписание на истребление с нашей земли всех иудеев, я сам возьмусь за это дело.
– Но ведь ты, Аман, не раз говорил, что бой военного барабана тебе приятен только издали. Я не узнаю тебя сегодня.
– Да, я сам и мои сыновья очистим землю от неверных, потому что никого не считаю я худшими врагами для нашего царства, чем иудеев. Я истреблю их всех по одного, и разыщу даже тех, кто скрывают свое родство, потому что я теперь их духом чую, я узнаю их издали по глазам и по повороту шеи. Знай, мой повелитель, что за свою службу я даже не попрошу у тебя никакой награды. Напротив, я сам прикажу отвесить в руки царских сокровещехранителей тысяч талантов серебра, чтобы внести их в царскую казну. Лишь бы ты получить у тебя дозволения расчистить нашу землю от грязных иудеев, чтобы даже их имен ни у кого не осталось в памяти и чтобы...
Но он не договорил, потому что в дверях показался Авагф, главный царский вестник, с мешком в руке, и рухнул на пол, дрожа всем своим длинным, нескладным телом.
– Снова какое-то послание?
– недовольно поморщился Артаксеркс, которому неприятно было видеть Авагфа минуты отдыха.
– Откуда на этот раз?
– Из Египта, - не поднимая головы, ответил Авагф.
– Это так срочно, что ты побеспокоил меня?
– Но это... это... это...
Авагф не мог выговорить ни слова. Этот евнух был исполнительным, но слишком трусливым и глупым, и Артаксекркс уже думал о том, чтобы заменить его.
– Поставь сюда, мы сами посмотрим, - махнул рукой Артаксеркс, и Авагф, поставив мешок на стол среди кувшинов, не скрывая радости, выбежал иза дверь.
Артаксеркс кивнул своему везирю, и тот развязал мешок: перед царем стояла чья-то отрубленная голова.
В следующее мгновение Артаксеркс узнал, что это была голова родного брата Ксеркса и его дяди - сатрапа Египта Ахемена. Причем, голова Ахемена была так искусно забальзамирована, что, несмотря на долгий путь, черты египетского сатрапа оказались вполне узнаваемыми, хотя
– Да, только истреблять, - простонал царь.
Затем Артаксеркс снял со среднего пальца руки перстень, которым скреплялись царские указы, и сказал:
– Возьми, Аман, и сделай с иудеями то, что говоришь. Поступай с этим народом, как тебе угодно, а серебро можешь оставить себе. Я сегодня же пришлю к тебе своего писца, Зефара, чтобы он составил указ на истребление всех непокорных в моем царстве.
...А Зефар сидел в уединении в комнате большого дома, где содержались многочисленные царские писцы и переписчики, и чувствовал себя сегодня самым счастливым человеком на земле. Только что он записал новые строки в книгу дневных записей царя, и знал, что работа удалась. Он сам видел, что сегодня ему удалось найти точные слова для описания последних событий во дворце.
"Как это все же хорошо - быть писцом, и записывать исключительные события!
– думал Зефар с юношеской непосредственностью, хотя и прожил на свете уже несколько десятков лет.
– Ведь если ничего не записывать, то со временем даже самые великие свершения навсегда исчезнут из памяти. Мне повезло, что с самого детства я заключил договор со словами, и они дали мне власть, богатство, и стали моими лучшими друзьями!"
"Мое перо творит полчище слов - и эти полчища не подчиняются даже царю, но подвластны только мне, моей руке", - улыбнулся Зефар, ощущая себя в этот момент владыкой всего мира.
"Но слова - не только воины, они мои друзья, которые засыпают лишь тогда, когда я сам ложусь спать, и говорят лишь то, что я желаю услышать. Они - мои советчики, но также и желанные гости".
"А ещё они для меня лучшее лекарство - ничто не дает мне столько покоя мирных сновидений, и доброго здоровья".
"Слава великим богам и моим родителям, что с детских лет обучили меня клинописи и разным язкам, благодаря чему я сделался самым свободным человеком в царстве!" - мысленно ликовал Зефар.
Он мог бы долго так просидеть, предаваясь приятным раздумьям, но тут посыльный принес приказ от царя срочно явиться к везирю для составления важного указа.
Когда же Зефар явился во дворец и принялся по своей привычке зевать, потому что целый день сидел в закрытой комнате над папирусами, с его лица мгновенно сошла улыбка. Аман вдруг принялся кричать на него, надувая на шее жилы, и все оттого, что Зефар никак не мог сразу уяснить, чего хочет от него царский везирь.
"Указ об уничтожении всех иудеев, всех до одного, от младенцев до стариков!
– ещё раз повторил Аман.
– Во всех ста двадцати семи областях в тринадцатый день двенадцатого месяца, то есть месяца адара все они должны быть истеблены за один день, а имения их - разграблены нашими воинами. Ни одни из иудеев в этот день не должен укрыться и уцелеть. У нас ещё есть время, чтобы всех исчислить и составить полные списки".
"Но их - тысячи, многие тысячи, - прошептал потрясенно Зефар.
– Даже здесь, в Сузах очень много иудеев, а по всем областям их столько, что и не счесть".
– Ничего, у нас ещё есть время, - спокойно возразил Аман.
– До наступления адара мы будем знать всех до одного. Пока же нужно составить указ от лица царя, чтобы царские сатрапы и начальствующие над войскми во всех областях не теряли напрасно времени. Завтра к этому же времени ты составишь мне образец указа, и начинаться это письмо должно с тех же слов, которыми начинаются все царские указы...