Эшафот для топ-модели
Шрифт:
— И он бросился в отель, — напомнил Дронго скорее следователю, чем Аракеляну.
— Этого я не знаю, — признался продюсер.
— Тогда у нас главный подозреваемый — сам Тугутов, — сказал Пуллен, переводивший их разговор следователю.
Она никак не отреагировала на его слова. Только взглянула на Дронго.
— Я слышал, что госпожа Беата Лехонь хочет уйти от вас, — вспомнил Дронго, — она вам что-то говорила?
— С чего вы взяли? Нет, она мне ничего не говорила. По-моему, это глупые слухи. Мы платим очень неплохие
— Она могла быть связана с Тугутовым? — вмешалась следователь.
— Нет, — ответил Аракелян, даже не задумываясь, — конечно, нет.
Мадам Дешанс снова посмотрела на Дронго.
— Вы закончили, господин эксперт? — спросила она.
— Почти. У меня остался последний вопрос. С кем еще могла сегодня ночью встречаться Ирина? Как вы считаете, господин Аракелян?
— Я вам перечислил по очереди, — снова достал мокрый платок Левон Арташесович, — сначала с вами, — сказал он, нарочито подчеркнув последнее слово, — потом у меня в номере со своим мужем и затем с господином Тугутовым.
— И вы ее встретили, когда она вернулась домой?
— Нет. Я остался в своем номере.
— Но время было достаточно позднее. Вы не считаете, что такой красивой женщине ночью одной ходить небезопасно?
— Тугутов живет напротив, в отеле «Мерис», — пояснил Аракелян, — нужно только перейти улицу. И с обеих сторон стоят швейцары. Я не думаю, что здесь могли быть какие-нибудь опасности или неприятности. Они разговаривали с Тугутовым и обо всем договорились. Как я уже сообщал.
— Вы разговаривали ночью с Ле Гарсмером?
— Нет. Было уже очень поздно. А почему вы считаете, что я должен был звонить ему ночью?
— Я подумал, что вы могли сообщить ему обо всем. И о двух ночных встречах, и обо всех договоренностях. Ваши юристы очень неплохо работали на обе стороны, господин Аракелян.
— Возможно. Ведь это их профессия.
— И утром вы вместе уехали?
— После того, как в отель пришел граф и устроил скандал, отказавшись подписывать соглашение, — ответил продюсер.
Дронго посмотрел на следователя, и та согласно кивнула. Допрос был закончен. Аракелян встал и вышел вместе с Пулленом.
— Вы стали одним из ее кавалеров, — холодно сказала мадам Дешанс, — неужели она производила такое впечатление, что даже такой умный человек, как вы, не мог вести себя более достойно? Или это не дано мужчинам, которые не могут себя сдерживать в подобных ситуациях?
— В нас есть много животного, — согласился Дронго, — иногда эмоции преобладают над разумом. Она была очень красивой женщиной, и я, очевидно, не принадлежу к тем мужчинам, которые равнодушно относятся к подобной красоте.
— Переспать с женщиной, которая готова затащить вас в постель только для пополнения своей коллекции, — с отвращением произнесла следователь, — вам не казалось, что вас используют?
— Нет. В этот момент трудно сохранить
— Это вы говорите в свое оправдание?
— Нет. Я не оправдываюсь. Вам сложно меня понять. Говорят, что золото проверяется огнем, женщина золотом, а мужчина женщиной. Такая забавная триада. Возможно, я не прошел бы подобного испытания. И практически все мужчины на моем месте поступили бы так же.
— Как только видите симпатичную самку, вы готовы броситься к ней сломя голову.
— Именно потому, что мы тоже самцы. Разве вы этого не знаете? Странно, мне казалось, что француженки знают об этом лучше всех остальных.
— У вас неверное представление о французских женщинах, — строго парировала Энн, — не нужно думать, что все они одинаковые. Не упрощайте, господин эксперт. И не разочаровывайте меня, я все-таки считала вас умнее.
— Значит, я вас разочаровал. Вы же слышали, как она шла к своим вершинам. Ей было очень нелегко…
— Только не говорите, что вы поднялись к ней из чувства сострадания. Я вам все равно не поверю.
— Зачем? Я пошел туда потому, что хотел. Нет, не так. Я очень хотел подняться с ней в ее номер. И очень не хотел оттуда уходить.
— Значит, семнадцати минут было достаточно? Что-то успели сделать?
— Мы только разделись, — честно признался Дронго, — и это было очень тяжело. Я держал ее на своих руках.
— Не нужно физиологических подробностей, — нахмурилась мадам Дешанс.
— Это было прекрасно, — признался Дронго.
— Жалеете, что не стали обладателем такого роскошного тела?
— Жалею. И себя. И ее. Ее больше.
— И вас не останавливали ее многочисленные любовники? Я не смогла посчитать…
— Мадам Дешанс, — покачал головой Дронго, — неужели вы еще и ханжа? Я в жизни не поверю, что у вас не было никого, кроме вашего мужа. Вы для этого слишком интересная и красивая женщина.
— У меня было гораздо меньше мужчин, чем у вашей знакомой, — возразила Энн. Но было заметно, как ее смутили слова собеседника.
— Количество не всегда означает качество. Зато у вас всегда было право выбора. А ей приходилось на начальном этапе часто поступаться и своими чувствами, и своими предпочтениями. Ей было гораздо труднее, чем вам.
— У меня не было ее тела и ее возможностей, — согласилась она, — и меня никто не насиловал. И криминальные авторитеты не возили меня с собой, как собачку. И мне не приходилось угождать боссам Голливуда или акулам нашего модельного бизнеса, чтобы стать их протеже. Я училась и работала, господин эксперт, и мне сложно представить себя на месте этой красавицы-графини. Мне, конечно, ее жалко, но боюсь, что такие карьеры слишком часто обрываются подобным образом.
— Вам не говорили, что вы слишком категоричны? — печально спросил Дронго.