Эшвин
Шрифт:
Медленно Эшвин вытащил согнутую пластиковую папку из своей куртки и протянул ей.
— Как это произошло, мы никогда не узнаем. Но ты тоже была помечена изотопом. Вот почему ты отображаешься красным на снимках камер наблюдения. Люди, которые не были помечены, не отражаются вообще.
Кора держала руки скрещенными на груди, когда первый укол обжигающей боли пронзил лед оцепенения.
— Ты сказал мне — все, кто не был помечен, отражаются красным.
— Нет, — возразил он размеренно. — Я сменил тему.
Боль усилилась.
— Я спросила, и ты позволил
Через мгновение Эшвин склонил голову и бросил папку на рабочий стол.
— Я допустил эту ложь. Я не должен был. Но я надеялся, что…
Она схватила папку и быстро просмотрела. Там было несколько снимков с камер слежения беспилотника, стандартная разведка для Базы. Она уже видела подобное, когда Эшвин показывал ей изображение на мониторе украденного дрона, хотя не понимала этого в то время.
Потом она замерла. Потому что это были стандартные разведданные для Базы. А это означало, что они нашли ее.
Лед треснул.
Эшвин скрывал от нее правду, хотя, это была ее правда, а не его. Что еще более важно — и, возможно, единственное, что имело значение — он собирался продолжать скрывать это от нее и дальше. Как долго он планировал это делать? Жить с ней вместе, спать в одной постели, все время зная ответы на вопросы, которые по-настоящему никогда не давали ей покоя?
Может быть, вечность.
Она прошептала, сглотнув комок в горле:
— Ты отслеживал мою деятельность на серверах. Ты знал, что я искала ответы.
— Знал.
Черт, сам факт того, что он даже не пытался отрицать этого, только сделал все происходящее еще больнее. Слезы жгли глаза, и Кора сморгнула их.
— Как долго?
— Я знал об этом с момента начала четвертой недели твоей службы на Базе.
Тяжесть, сдавливающая грудь, лопнула. Она думала, что сможет рассмеяться, но вместо этого из горла вырвалось резкое рваное рыдание. Все дисциплинарные наказания в ее личном деле, все горячие споры с другими врачами о том, что солдаты Махаи могут чувствовать так же, как и любой другой человек, она знала это…
Она опровергла свою собственную теорию. Потому что человек, обладающий хоть малой толикой сочувствия, не смог бы сделать такого кому-то, кого не ненавидел.
— Koрa… — Эшвин сделал шаг вперед.
Она осталась на месте — не приглашение, но вызов.
— Я должна рассказать Гидеону. У него возникнут вопросы, а так как ты единственный, кто знает все об этом, вероятно, ты должен будешь ответить на них.
Его челюсть напряглась, и она знала, что не хотела бы слышать то, что он скажет дальше.
— Дикон сейчас разговаривает с Гидеоном. Так они смогут принять меры, чтобы обеспечить тебе безопасность.
— Конечно, он так и сделает. — Она никак не могла прийти в себя от шока, что Эшвин не сказал ей первой. На данный момент она сильней всего была удивлена тому, что когда-то даже позволила себе поверить в то, что он по-настоящему искренне заботился о ней.
Малхотра сжал пальцы в кулаки.
— Это
— От чего? — Она помахала папкой. — От этого?! От того, что все равно происходит, ты это имеешь в виду? — Одна из фотографий вылетела, и ее взгляд зацепился за красное расплывчатое пятно. — Они не закрывают успешные Проекты. Что с ними случилось? С нами?
— Koрa, тебе не нужно знать сейчас обо всем этом…
— Нет, мне нужно было знать еще вчера. Или днем раньше… или пять лет назад! — Но она уже знала правду всей своей внутренней сутью, просто не знала подробностей. — Что-то пошло не так. Что это было?
— Дестабилизация, — ответил он неохотно. — Основной проблемой было ментальное опустошение. Целители проекта «Панацея» были склонны к эмоциональному перевозбуждению. Многие из них страдали наркотической зависимостью, что было единственной возможностью для выживания.
Теперь она понимала, почему ночи напролет проводила, уткнувшись лицом в подушку — плача и крича. Когда хотела знать, почему она просто не могла справиться с работой или теряла свой разум, если это происходило, почему чувствовала, как кожа обжигающе зудела и мир каменной глыбой наваливался на нее.
Последний раз это случилось, когда умер Джейден, и она бросилась прямо в руки Эшвина. Он успокаивал ее, говорил то, что ей нужно, и если бы она не была так ослеплена своим увлечением им, она уже тогда могла бы осознать истину.
Насколько глупым может быть один человек?
— Ты должен уйти. Сейчас… — прошептала Кора. Она уже не доверяла своему голосу. Она больше ничему не доверяла. — Пожалуйста.
Эшвин начал поднимать свою руку, но замер, когда она отрицательно покачала головой.
— Я все равно буду держать тебя в безопасности. Я не позволю Базе забрать тебя. Обещаю.
В своих мечтах она представляла, как утром, после опустошающих скитаний по пустыне, отыщет прекрасную розу, единственный кусочек жизни посреди бесконечной пустоты. Но в тот момент, когда она прикоснулась к ней, невероятная боль расколола мир вокруг.
Она мечтала об Эшвине. Где-то в темных закоулках ее, видимо, усиленного головного мозга, Кора уже осознавала правду, даже если разум пока не мог смириться с этим. Он причинил ей боль, и он будет причинять ей боль снова и снова. Потому что это все, что он мог сделать.
— Я буду в… — Даже сейчас она не могла заставить себя солгать. — Это не твоя забота. Да это никогда и не было твоей проблемой.
Неистовство, пылавшее в его глазах, быстро поглотила пустота. Он сделал шаг к ней, другой, и самым правильным в такой ситуации было испугаться его. Это было бы умнее, чем сладкие спазмы в ее животе или скрутившая сердце тоска, когда он пристально смотрел ей в лицо.