Эскадрилья героев
Шрифт:
С каждой минутой бой четырех истребителей с шестеркой штурмовиков принимал все более яростный характер. Воздушному стрелку лейтенанту Гладких удалось повредить один истребитель. Он задымил и удалился на запад. Однако оставшиеся продолжали яростные атаки. Был тяжело ранен воздушный стрелок ведущего самолета старшина Василий Седунов. В фюзеляжах и плоскостях "илов" становилось все больше пробоин.
Экипажи штурмовиков на огонь отвечали огнем. Несмотря на ранение, продолжал отражать вражеские атаки и старшина Седунов. Взаимная помощь и правильная тактика действий позволили группе "илов" вскоре добиться нового успеха. Воздушные стрелки Степан Уфимцев, Александр Корытов и Василий Седунов одновременно выпустили очереди по наиболее нахальному фашистскому истребителю. "Мессершмитт"
Два оставшихся невредимыми истребителя противника предпочли больше не сближаться с "илами". Их атаки носили теперь, пожалуй, демонстративный характер. Группа Примакина набрала высоту, необходимую для перелета через хребет, и вдоль софийской долины при улучшившейся погоде спокойно долетела до своего аэродрома. Здесь уже стояла санитарная машина, чтобы отвезти раненого стрелка. Ведущему по радио было передано распоряжение производить посадку первым.
Трудный полет для удара по железнодорожному мосту и переправе через Мораву закалил и спаял звено. Молодой командир и ведомые им летчики доказали, что звено может самостоятельно выполнять самые сложные задачи.
К вечеру в полк возвратилось звено Одноценова, выполнявшее вторую важную задачу дня. Участников поездки расспрашивали о встрече с жителями деревни не менее дотошно, чем летчиков звена Примакина об ударе по мосту и бое с "мессершмиттами".
– Встретили нас с радостью и восторгом, как встречают только самых близких, родных, братьев и сыновей, - рассказывал Герман Одноценов. Болгары смотрели на нас, как младший брат на старшего, с гордостью и восхищением. "Одна кровь, одна семья", - говорили жители. У меня пожилая женщина пилотку сняла. Я думаю: "Зачем?" А она пальцы прикладывает к своему лбу, а потом мне на голову показывает. Все смеются, а я никак не пойму, в чем дело. Оказывается, фашисты наболтали им, что у большевиков на лбу изображена красная звезда. Вот она и решила проверить. Закончилась встреча песней "Катюша", мотив которой в Болгарии все хорошо знают.
Этот сентябрьский день оказался, как никакой другой, насыщен событиями. Еще не улеглись разговоры о поездке первого и полете второго звена, как на аэродром прибыли гости - болгарские летчики, сразу примкнувшие к сентябрьскому восстанию. Кстати говоря, познакомились мы с ними несколько раньше, в воздухе, при обстоятельствах, которые едва не привели к воздушному бою. Произошло следующее. Эскадрилья "обрабатывала" скопление немцев на реке Морава. На выходе из атаки летчики увидели приближающиеся к району боя с юго-востока два "Дорнье-215". Бомбардировщиков сопровождали четыре "Мессершмитта-109". Советские штурмовики истребительного прикрытия не имели. Воздушный бой, казалось, неминуем. Стрелки "илов" изготовились к открытию огня. И тут на глазах экипажей штурмовиков произошло из ряда вон выходящее событие. Оба "дорнье" и "мессершмитты" вдруг развернулись в сторону позиций фашистов и начали освобождаться над ними от бомбового груза. Истребители, снизившись, стали обстреливать немцев из пулеметов. Немцы атакуют немцев! Роковая ошибка фашистских летчиков?
Оказалось, никакой ошибки не было. На самолетах, принятых нами за вражеские, вскоре стали видны трехцветные круги - опознавательные знаки болгарской авиации. А эти "дорнье" и "мессершмитты" фашисты бросили на аэродромах, когда впопыхах бежали из Болгарии. Болгарские летчики с восхищением рассматривали советские штурмовики. Они любовно поглаживали броню, интересовались ее прочностью, устойчивостью против 20-миллиметровых пушек, которые были установлены на "мессершмиттах". Болгарским летчикам был показан Ил-2 младшего лейтенанта Петракова. В последнем бою в него попал снаряд 20-миллиметровой бортовой пушки "мессершмитта", но пробить ее смог, оставив лишь вмятину на броне. Болгары цокали языком, поднимали вверх пальцы, выражая полнейший восторг.
Долго продолжалась товарищеская встреча. Расставаясь, болгарские летчики говорили о том, что они рады сражаться, рука об руку с русскими летчиками против общего врага - ненавистных фашистов.
Наступление
– Теперь русские песни звучат над голубым Дунаем, шаги русского солдата гулко разносит болгарская земля, зарницы выстрелов югославских партизан освещают наши позиции. Все дальше и дальше на запад, все ближе и ближе к логову фашистского зверя. Ничто не забыто, ничто не прощено гитлеровским палачам!" Летчики полка горячо стремились помочь с воздуха пехотинцам, танкистам и артиллеристам в борьбе с врагом. Но низкие облака и туманы приковали самолеты к земле.
Так продолжалось несколько дней. Наконец и над аэродромом проглянуло солнышко. Летчики сразу приободрились: должен прийти приказ на боевой вылет. И вот снова оживленно на стоянке самолетов и на командном пункте эскадрильи, как громко называли авиаторы тесную землянку, вырытую на обочине аэродрома. Здесь летчики получали боевые задания, готовились к очередному вылету, получали последние указания на полет, и поэтому землянку никто в эскадрилье не называл иначе, как "КП".
На развернутой карте командир звена лейтенант Одноценов нашел город Ниш, а намного южнее его - железнодорожную магистраль. По ней, как сообщили разведчики, немцы начали переброску своих войск из Греции в Югославию. Звену поручалось "закрыть" эту магистраль для движения ударом по ближайшему тоннелю и разрушением железнодорожного полотна.
Старший начальник ознакомил лейтенанта с последними данными аэрофоторазведки и разведдонесениями, подчеркнул сложность и важность поставленной задачи и выразил уверенность, что звено успешно решит ее. Он сообщил, что четверку штурмовиков будут прикрывать два истребителя Ла-5.
Прошло немного времени, и звено Одноценова было в воздухе. Перелетев невысокий хребет, штурмовики точно в намеченном месте вышли на железную дорогу. Вскоре летчики увидели тоннель. Звено начало маневр. Ведущий еще раз обдумывал, как лучше использовать оружие штурмовиков. Ведь попасть бомбами в тоннель и завалить вход или выход из него очень сложно. В то же время не хотелось ограничиваться лишь разрушением пути, так как его можно быстро восстановить. В этот момент командир звена заметил на путях железнодорожный эшелон, который на большой скорости мчался к тоннелю. Машинист паровоза, видимо, рассчитывал укрыть в нем эшелон.
Решение созрело мгновенно.
– В атаку! В первую очередь бить по паровозу, - скомандовал Одноценов.
Бомбить эшелон было нельзя, так как группа в этот момент находилась на малой высоте, а времени на ее набор не было. Эшелон мог скрыться в тоннеле. Поэтому в первой атаке, выполненной с ходу, штурмовики применили лишь пулеметно-пушечный огонь и реактивные снаряды.
Звено перешло в пикирование. В ту же секунду с платформ к самолетам потянулись тряссы пуль и снарядов крупнокалиберных пулеметов и автоматических пушек. Черные и белые разрывы снарядов окружили самолет ведущего, по его броне забарабанили о.сколки.
– "Орел-пять"! "Орел-шесть"! Подавите зенитки!
– приказал Одноценов, а сам старательно ловил в прицел паровоз.
Михаил Рыбак и Михаил Петраков атаковали зенитные точки. Часть установок врага удалось подавить сразу. Зенитный огонь стал значительно слабее. В ту же минуту ударил из своего оружия по главной цели ведущий и вывел паровоз из строя. Эшелон прокатился по инерции еще немного и остановился. А штурмовикам только это и требовалось.
– Атаковать цель бомбами!
– скомандовал ведущий и первым стал набирать требуемую для бомбометания высоту. Ведомые энергично выполнили маневр. Прицелившись, летчики сбросили первые бомбы. Они легли удачно. Два вагона загорелись. Звено начало набирать высоту для следующей атаки. Но выполнять ее не стали - необходимости уже не было. Внизу, в эшелоне, произошел такой силы взрыв, что самолет младшего лейтенанта Петракова, замыкавший строй, был подброшен вверх. Это взорвались в вагонах боеприпасы. Они довершили уничтожение эшелона, разворотили путь.