Эскорт для предателя
Шрифт:
— Да, очень хорошо. Для вас это чрезвычайно полезно. Для меня представляет некоторые проблемы. Возможно, повредит бизнесу, но не будем сейчас об этом.
— Повредит бизнесу? Как?
— Не стоит об этом, дорогой друг. Это шутка. Правда.
Атван рассмеялся. Эдриан тоже. Но Гарри продолжал расспросы, не вполне поняв последнюю реплику Атвана. Впрочем, он не придал ей особого значения.
— Хорошо. Итак, согласно сообщениям моего иранского ученого из «Тохид», нейтронный детонатор не сработал так, как ожидалось. Эксперимент провалился. В том случае, если их лаборатория
— Не «возможно», дорогой друг, а «скорее всего».
— Следовательно, истинный смысл информации, полученной от нашего иранского агента, не в том, что пора поднимать тревогу, а скорее, что все в порядке. Правильно?
— Именно так, — ответил Атван. — Все в полнейшем порядке. Если только иранцы в силу каких-либо причин не усомнятся в качестве имеющегося у них оборудования. Они будут годами устранять неполадки, не понимая, в чем дело. И конечно же, продолжать покупать все новую технику, пытаясь достичь своей цели.
Атван улыбнулся как бизнесмен, уверенный, что деньги будут рекой литься к нему десятилетиями.
— Теперь вам спокойнее, мистер Феллоуз? — спросил Эдриан. — Вам лучше? Возможно, вас даже радует, что фирма «Атван энд Уинклер» заботится и о ваших интересах?
Паппас задумался о всей сложности операции Атвана. Если верить Джеку Хоффману, ЦРУ пыталось провести подобный гамбит, но пару лет назад все кончилось провалом. Хорошо, что хоть кому-то это удалось. И этим «кем-то» оказалась британская Секретная разведывательная служба и ее деловой партнер. Но ему не давали покоя другие вопросы, и он попытался изложить их своим коллегам.
— А что, если все-таки найдутся вторые часы?
— Извини, совсем не понимаю, — сказал Эдриан.
— Если у иранцев найдутся вторые часы, которые покажут, что первые дают неверные показания. Что время вовсе не одиннадцать пятнадцать, как на первых, а совсем другое.
— Гениально! — воскликнул Атван.
Ливанский бизнесмен оказался сообразительнее Эдриана, на лице которого снова появилось удивленное выражение.
— Извини, так и не понял, к чему ты клонишь, Гарри.
— Что, если иранцы найдут другой комплект оборудования, купив его у кого-то еще? Замерят интенсивность нейтронного потока, например, или скорость схлопывания фрагментов бомбы при взрыве детонатора на базе обычного взрывчатого вещества? Если у них возникнет такая возможность, они поймут, что одно из устройств неисправно.
— Зачем им два комплекта приборов? — спросил Эдриан. — Какой в этом смысл?
— Исследования могут вестись параллельно. В двух местах, в четырех или даже больше. Откуда мы знаем, что этого не происходит? Они могут поступить так в целях резервирования или для подстраховки. Для того чтобы защититься от нечестных торговцев, таких как мы. Иранцы наверняка подозревают, что мы пытаемся играть с ними в эти игры.
— Дорогой мой мистер Феллоуз, а что, если и те, вторые, часы неисправны? Или все четыре прибора? Они будут
— Разве такое возможно? То есть вы поставили в Иран столько дефектного оборудования, что его хватит на несколько параллельных программ?
— Не люблю хвастаться, — скромно ответил Атван, поправляя галстук.
— Я так понимаю, что это означает «да», — сказал Эдриан Уинклер.
Атван позвал слугу и приказал принести им в библиотеку ланч. Повар запек лосося целиком, и рыбу подали с гарниром из молодой картошки, свежей петрушки и сладкого горошка. Дворецкий открыл им бутылку «Кортон» тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, проданную на аукционе Оспис де Бон под странным названием «Доктер Пест». Вкусы вина и лосося идеально подходили друг к другу. Гарри едва пригубил напиток. Он все еще пытался осмыслить свою роль в предстоящей операции и то, как он будет работать с доктором Каримом Молави, когда у них появится возможность допросить его лично. В ходе нынешнего разговора Гарри, пожалуй, стал больше доверять Атвану, по крайней мере, он проникся уважением к его профессионализму в искусстве обмана. И теперь желал услышать его мнение.
— Как нам с Эдрианом следует поступить с этим иранским ученым, когда мы наконец увидим его воочию?
— Вы льстите мне, дорогой друг, задавая такой вопрос.
— Мне нет нужды льстить вам. Мне нужен совет. Что вы думаете по этому поводу?
— Что ж, сэр, позвольте поразмыслить. Думаю, я бы задал ему три вопроса. Первый — о его работе. Второй — о том, что происходит вокруг. Третий, так сказать, глобального масштаба.
Атван пригубил «Кортон», совсем чуть-чуть. Обычно он не пил, но для такого хорошего и выдержанного вина сделал исключение. Гарри и Эдриан терпеливо ожидали ответа, и Паппас достал из кармана маленький блокнот, чтобы сделать заметки, если потребуется.
— Итак, первый вопрос — насчет лаборатории в «Тохид». Подозревает ли он или его коллеги, что работа аппаратуры может быть неточна? Говорил ли кто-нибудь из них, что понимает, в чем неудачи испытаний? Не видят ли они в этом что-то помимо обычного для научных исследований процесса проб и ошибок. Если так, то вам необходимо знать об этом. Если иранцы разгадали эту уловку, вам и мистеру Уинклеру следует немедленно придумать новую. Или позаботиться об этой, чтобы она выглядела убедительнее. Вы понимаете, дорогой мистер Феллоуз?
— Думаю, да, — ответил Гарри. — Надо выяснить, поняли ли в «Тохид», что мы ведем игру с ними, и строить дальнейшие планы в соответствии с этим. Итак, следующий вопрос — о том, что происходит вокруг.
— Да, дорогой. Не известно ли вашему молодому ученому о других исследовательских программах, сходных с той, что ведется в «Тохид»? Можно предположить, что принципиальная возможность наличия таких проектов существует, но нужно проверить, есть ли они на самом деле. Города, адреса, люди. Иначе, боюсь, нам не удастся точно нацелить наши мероприятия по дальнейшей дезинформации. И тогда ваша работа пойдет насмарку.