Эскорт
Шрифт:
Эх, иногда я такая королева драмы.
Кажется, мы на месте. Из мечтаний и грез меня выводит легкий толчок и лёгкое шуршание гравия под колесами.
Приспускаю окно автоматической кнопкой. Вау. Я и не знала, что здесь находится Ritz Carlton – я узнаю ландшафтный дизайн и стиль данного отеля с первого взгляда. Однажды, я уже была с одним из своих поклонников почти в таком же отеле, но находился он в Саудовской Аравии. Помню, что мужчина был очень щедр, а комната в отеле представляла собой произведение искусства. Там даже дверные ручки и зеркальные рамы были литы платиной и золотом. Помню, он рассказывал мне о том, что на территории Ritz высажены 600-летние оливковые деревья, благодаря которым вся территория выглядит очень живой и зеленой, словно
Гораздо лучше, когда в таких богатых семьях, все работает, как часы. Все сыновья должны продолжать дело семьи, преумножать капитал, сколоченный за долгие годы и возможно даже, поколения. Например, как в семье Голденштерн. Ходят слухи, что власть и весь капитал семьи переходит лишь от отца к сыну, или сыновьям, и в случае, если отпрыск не желает продолжать семейный бизнес и заниматься фамильными делами, он лишается всего. В общем, все как в королевских семьях: принца Гарри тоже лишили многого, когда он выбрал свободную от королевского протокола жизнь, взял за руку свою Меган Маркл и предпочел свободолюбивый Лос-Анджелес сухому и серому Лондону.
Классическая история Золушки. Мне такую, не повторить…мне не нужно выходить замуж за Леонеля Голденштерна. Все, чего я хочу – чтобы он выполнил мою просьбу. Можно сказать и так. Черт возьми, только почему до него так чертовски сложно добраться? Столько усилий, чтобы просто попросить у него помощи.
– Благодарю, Джавад. Вы очень любезны, – личный водитель, с которым в пути я обменялась лишь парой фраз, учтиво открывает мне дверь и выгружает мои чемоданы из багажника. Очень умно с его стороны было надеть кожаную куртку, в пустыне ночью сильно ветрено, и я уже промерзла до костей. Словно читая мои мысли, Джавад достает из багажника белую пашмину в тон моим волосам и накидывает аксессуар мне на плечи. – Вы мне понравились. Будем дружить? – подмигиваю Джаваду я, когда он слегка смущенно приглаживает ладонью отсутствующие волосы на лысой голове. Успокаивающий жест, которым он пытается унять внутреннее волнение, которое он испытывает от контакта со мной.
– Оу, я просто хорошо делаю свою работу, мисс. Вы тоже очаровательны, – добродушно отвечает мужчина, принимая мои чаевые. Привычка, выработанная мною за период жизни в США.
– Далеко меня увезли, можно сказать – украли. Надеюсь, такой добрый мужчина, как вы, не может быть частью чего-то плохого и незаконного, – шутливым тоном продолжаю беседу, тем самым, выводя Джавада на демонстрацию своих эмоций.
– Что вы, мисс Эймс, – как и ожидалось, его улыбка тут же сменяется каменным лицом, а это значит, что свою работу он действительно выполняет неплохо. – Мистер Прайс один из самых благородных людей, которого я знаю. На самом деле, обычно дорога до города занимает всего сорок минут. Сегодня нам не повезло с пробками из-за национального праздника, поэтому путь показался таким длинным.
– А хорошо вы его знаете? – возвращаю его внимание к Прайсу.
– Достаточно хорошо, мэм. Прошу, не задавайте мне больше вопросов, – отмахивается Джавад, давая мне понять, что сегодня он не намерен делиться секретами своего работодателя.
– Разумеется. Больше ни слова, – провожу пальцами по губам, имитируя жест закрытия замка. Мои чемоданы забирают сотрудники отеля, а я неспеша направляюсь вперед по красивой подъездной аллее, ведущую к дворцу, минуя огромные статуи арабских черных скакунов. Встав на
Так роскошно, дорого, чисто и помпезно. Ухоженные лужайки, фонтаны с замысловатыми скульптурами на территории, идеальные пальмы, которым, казалось бы, ни место в пустыне. Этот мир выглядит искусственным, но идеальным, но самый горький яд этого мира – это то, что его идеальность иллюзорна, выдумана, призрачна. И оплачена. Этот мир существует для вас, но до тех пор, пока у вас есть, чем платить за него.
Меня начинает подташнивать от этой рафинированной картинки. Даже, не от картинки, а от пустоты, что день за днем убивает меня, пожирает изнутри, вцепившись в сердце саблезубыми клешнями.
Сколько еще пройдет времени, прежде чем я верну себе себя? Свое имя, свободу, свою жизнь, своего сына?
Будет ли он еще жив, все ли с ним хорошо сейчас? Как на самом деле с ним обращаются, не причиняют ли вреда? Узнает ли он меня, поймет ли? Простит ли? Отвернется, увидев меня? Буду ли я ему чужой женщиной, какой сейчас и являюсь, или же все-таки почувствует связь со мной с первого взгляда?
Миллионы вопросов, и ни одного ответа. Каждый раз, когда начинаю думать о сыне, я чувствую, как корабль моей смелости, сдержанности и собранности стремительно идет ко дну. Я помню, как целовала его нежную макушку, а сейчас, он уже взрослый и самостоятельный мальчик. Он научился говорить, бегать, и читать без меня, без Джеймса. И наверное, я постоянно притягиваю проблемы в свою жизнь только потому что на самом деле боюсь. Боюсь, того момента, когда мы увидимся. Мне до одури страшно, что он не захочет меня знать. Они отняли у нас не только друг друга, годы, но и самое ценное – связь.
И я надеюсь, что еще не поздно.
Мне нужно больше узнать о Драгоне и о том, как он связан с Джеймсом. На снимке они совсем юные, возможно, учились вместе? Джеймс говорил, что учился в Лондоне, но разве после того, что произошло, я могу быть уверена в том, что он мне не лгал? И если лгал, то почему?
Если посмотреть правде в глаза: я не так много знала о Джеймсе. Большую часть совместной жизни мы жили вне социума, наслаждаясь «раем в шалаше». Нам обоим в тот период было необходимо умиротворение и покой, который мы обрели друг в друге.
Мы были так счастливы в этой простоте, что больно дышать от одного лишь воспоминания о той жизни.
Кто бы мог подумать, глядя на меня – увешанную брендами и брильянтами модель, что мой рай – это аккуратный уютный домик в лесу? С вечно потрескивающим камином, свернувшимся на диване клубочком котом-британцем и дружелюбной собакой? Что больше всего на свете я любила готовить мужу завтрак в его футболке, пропитанной его ароматом и запахом горячего секса, и небрежным пучком на голове?
С собой он унес так много тайн, и открывать ларец каждой из них, все равно что играть со смертью. Никогда не знаешь, что внутри секретной шкатулки и когда она рванет ударом ядерной бомбы.
Без базы данных Кэсс найти подробную информацию довольно сложно, поэтому я намерена пока собирать портрет Драгона вручную. Купить базу возможно, но и на это средств сейчас нет, учитывая, что Кэсс украла у меня круглую сумму. С ней я разберусь позже. Пусть считает, что я пропала с радаров, залегла на дно и сдалась.
А сейчас я в роскошном отеле, что больше напоминает замок Чудовища. Я так сильно нервничаю, что начинаю с одержимой скрупулёзностью раскладывать свои вещи по аккуратным полочкам. Не замечаю деталей интерьера, погрузившись в медитативное состояние, которое заканчивается срывом и актом аутоагресси. В моменты стресса, я всегда сдаюсь в лапы плохой привычки и начинаю обрывать ногти, даже если на них нанесен твердый гель-лак. Многие дети, выросшие в детском приюте склонны к подобному поведению. Так мы наказываем себя за то, что чувствуем себя «недостаточными», чтобы быть принятыми и любимыми просто за то, что мы есть. Я была недостаточно хороша, чтобы мать раз и навсегда отказалась от своих безумных любовников и других греховных утех в мою пользу.