Эскул. Небытие: Варрагон
Шрифт:
– А мальчик-то растёт не по дням, а по часам, а? Матеннгельд?
– услышал я скрипучий голос из-за спины.
– И не говори, Гуггенхайм! Может его пороть начинать, чтобы не зазнавался?
– гнома вновь раскурила любимую трубку, - за табак спасибо, сынок. Всё правильно сказал. Рано или поздно кто-то должен это сделать. Почему не мы? Только вот...ммм, древние, в массе своей, народ не богатый. Мало кто за лечение заплатить сможет.
– А пусть платят кто чем сможет, я не гордый. Знаниями, ингредиентами, травами, книгами. Пусть знают, что всё это на общее благо.
– Тоже верно, мастер Холиен!
– хлопнула ладонями по коленям Хейген, - а позволь ещё совет, позови-ка ты Герду-травницу. Она тоже одиночка, живёт на отшибе, до леса ей ой как далеко, да и боязно по старости лет. Дом её хумансы в Старой Дубраве сожгли. Хорошо сама жива осталась. Инквизиторы её тогда в тёмном ведовстве обвинили, да доказательств не нашли. Вроде бы даже сам герцог вступился. Ну да чего только народ не соврёт для красного словца.
– Хорошо, мамаша Хейген, отличное предложение. Вот и пригласите её от моего имени. Уж вам то она не откажет. Чувствуйте себя хозяйкой. Не откладывайте, перебирайтесь прямо сегодня вечером. Трактирщик предупреждён. Вон, Тиль проводит.
– Ох и торопыга ты, ученик, - Грандмастер, кряхтя встал с кресла, - с лабораторией так просто не выйдет. Надо бы подвал глянуть, прикинуть, что, куда. А потом уже и переезжать. Опять же, лавку подготовить, прилавки. Тиля понатаскать. Три дня, не меньше!
– Гуггенхайм поднял кривой указательный палец к небу
– Да хоть пять!
– я с облегчением вытер пот со лба. Получилось!
– Мамаша Хейген, решено, начинайте сборы и выезжайте к трактиру с Тилем. Он вам всё покажет. Обживаться начинайте. Свозите и Гуггенхайма посмотреть. А ты, Тиль, запомни все пожелания Грандмастера. А лучше, нарисуй углём на куске пергамента. Потом, вернёшься с Гуггенхаймом в лабораторию и поможешь упаковывать вещи. Ты теперь у нас главный связной. Я пока схожу в обитель за своими вещами, пробуду там до вечера. Может успею и вместе с вами поедем в трактир. Разом всей семьёй заселимся! Побежал, - я с удовлетворением махнул всем рукой.
– Пусть Подгорный не оставит тебя своей удачей!
– мне показалось или в глазах мамаши Хейген блеснули слёзы.
В обители было то самое послеобеденное время, когда рабочий ритм немного затихает. Большинство усталых сестёр и работников скрывается в прохладных кельях, чтобы перевести дух. Я же заметил значительные перемены в режиме работы кухни и прачечной. Сменные бадьи с раствором марганцовки и йода использовались рачительно и не просто менялись дважды в день, но и в обязательном порядке заливались в компостные ямы. Хотя и было всё это полумерами, я ожидал значительного улучшения санитарного состояния территории обители.
В моей каморке всё было по-прежнему. Сундуки были не распакованы, кровать хранила следы ночного приключения. Вот тоже проблема. Как себя вести? Она всё-таки мой начальник. Служебный роман получается, с нарушением субординации. Хотя какой там роман? Одна ночь. Может Мария и не захочет продолжения... Так, хватит фантазировать и рефлексировать. Нужно пойти и поговорить, тем более, что собираюсь съезжать.
Но
– Мастер Холиен, как хорошо, что я вас встретила!
– Что случилось, сестра Абигайль?
– К нам сегодня поступила женщина. Её сбила телега. Не согласились бы вы её посмотреть?
– О чём речь? Веди, - мы поднялись на второй этаж в женское отделение. С радостью я отметил в дальнем углу отгороженный участок, где две сестры занимались с полутора десятком детей самого разного возраста. Надо бы им игрушек сюда принести, что ли.
Женщина была в сознании и стонала на одной ноте. Голова её была обмотана сырым полотенцем, левая голень была в лубках. При ближайшем рассмотрении, стало понятно, что она ещё и беременна. Причём, судя по огромному животу, срок родов был не за горами.
– Повитуха смотрела?
– Да, мастер Холиен, сестра Селеста, - Абигайль указала на пожилую монахиню, стоящую по левую сторону от стола со сложенными за спиной руками, - с ребёнком всё в порядке, просто Триша сильно ушиблась головой и сломала голень. Мы уже всё зафиксировали, но она жалуется на головные боли и боли в животе.
– Хм, ладно, посмотрим. Для начала я ещё раз осмотрел поврежденную ногу. Шина наложена мастерски, повреждений кожных покровов нет. На всякий случай, применил Малое Исцеление. Посмотрел реакцию зрачков, шейные рефлексы.
– Её тошнило?
– Всего один раз.
– Триша, как болит голова, расскажи?
– Да почти уже не болит, мастер Холиен, только если встаю, кружится всё перед глазами. А вот живот, словно туго перевязали верёвкой.
Я внимательно осмотрел живот, симметричный. Приложил ладони, пропальпировал сбоку и ближе к лобку. Я, конечно, не гинеколог, но матка в тонусе.
– Шейку щупали, сестра Селеста? Плодный пузырь цел?
– Дда, - сердито пробурчала повитуха, сверля меня прожигающим взглядом.
– Прошу мне ответить чётко, я не стараюсь заменить вас.
– Плодный пузырь цел. Шейка мягкая. Мастер Холиен, - тон повитухи стал поспокойнее.
– Открытие?
– Какое открытие, мастер Холиен, - брови сестры Селесты поднялись вверх.
– Сколько пальцев пропускает шейка матки?
– ???
– Сердцебиение плода?
– Сердце бьётся...
– совсем уже растерялась повитуха
– Так, сестра Абигайль, пусть сестра Селеста ещё раз осмотрит Тришу. А вы принесите мне плотный кусок пергамента, да и приготовьте клистирную трубку. Надо освободить кишечник женщине, прежде чем я погружу её в сон.
Абигайль вышла, а Селеста суетливо приподняла ножной конец простыни, согнула ноги беременной, прополоскала руки в бадье с марганцовкой. Я поощрительно кивнул.
– Один палец, еле-еле, мастер Холиен!
– доложила повитуха
– Замечательно, - улыбнулся я. Тут подошла Абигайль. Я взял пергамент, свернул его тугой трубкой, подровнял края ножом. Получил импровизированный стетоскоп, которым не преминул воспользоваться.
– Триша, да у вас двойня! Поздравляю!
– улыбнулся ещё шире я, - а боль мы вашу уберём, поспите немного и пройдёт.