«Если», 1996 № 07
Шрифт:
Катастрофа разразилась в конце 1996 года. Неведомо откуда взявшийся вирус в считанные дни уничтожил свыше пяти миллиардов человек и навсегда отравил поверхность планеты. Немногие выжившие были обречены на вековечное прозябание в подземных убежищах, в то время как на улицах покинутых людьми городов появились их новые хозяева — дикие звери (микроорганизм оказался безвреден для животных). Не прошло, однако, и полувека, как руководители убежищ — ученые — совершили открытие, которое способно помочь
Задача, поставленная перед Джеймсом Коулом (в его роли снялся «крепкий орешек», «гудзонский ястреб» и «последний бойскаут» Брюс Уиллис), была проста: не пытаясь предотвратить эпидемию, установить источник и природу вируса (определить это в XXI веке не представлялось возможным в связи с наличием огромного количества мутаций первоначальной структуры). Предполагалось, что террористов, распыливших заразу над городами-гигантами, следует искать в радикальной группировке «зеленых», которая называла себя «Армия двенадцати обезьян».
Но в 1990 году, куда по ошибке угодил герой Уиллиса, о такой группировке никто и слыхом не слыхивал. А сам Коул очень быстро очутился в сумасшедшем доме, где встретил доктора Кэтрин Рейли (ее играет Мэдлейн Стоу, ранее снимавшаяся в фильмах «Последний из могикан» и «Короткие отрезки») и Джеффри Гойнса, сына крупного ученого-вирусолога. который свихнулся на почве охраны природы (его роль исполняет восходящая звезда Голливуда Брэд Пип).
Улавливаете? Да-да, вы угадали: этот самый Гойнс и должен выкрасть вирус из лаборатории своего отца, он и есть виновник катастрофы. Да и как иначе можно толковать навязчивое видение Коула, который ребенком оказался в аэропорту, откуда Гойнс отправился отравлять крупнейшие города мира? Его худощавая фигура и маленький чемоданчик с множеством наклеек хорошо запомнились Джеймсу.
«Мой фильм не для дураков, — смело заявил Терри Гильям в недавнем интервью журналу «Cinescape». — Если ты дурак, ни в коем случае на него не ходи… Я не хочу заигрывать с людьми».
Как ни странно, это снобистское, эпатирующее и почти невозможное для режиссера массового кино заявление абсолютно справедливо. Последующее развитие событий в картине диаметрально противоположно зрительским ожиданиям. Коул срочно «переброшен» в ноябрь 1996-го, ему с огромным трудом удается убедить доктора Рейли в реальности нависшей угрозы, и вместе они выходят на след «Армии двенадцати обезьян». Но те вовсе не собираются распылять над планетой смертоносный вирус, их «акция» куда скромнее: «обезьяны» выпускают на волю обитателей-зоопарка — слонов, жирафов, зебр… Так значит, катастрофы не будет? А ее предсказатель всего-навсего несчастный безумец? Как бы не так! Место Джеффри Гойнса занял ассистент его отца, убежденный в неистребимой порочности
Итак, «гость из будущего» психически здоров. Все его воспоминания (о катастрофе, о де-ся!илетиях подземной жизни, об ученых, пославших его в прошлое) целиком соответствуют грядущей реальности. Но возникает еще один вопрос: а можно ли изменить судьбу, сделать иной уготованную тебе участь? Ведь если соглашаться со всеми прочими воспоминаниями Коула, то придется признать правдоподобным и образ Гойнса-отравителя, прибывшего в аэропорт с вирусом под мышкой. Стало быть, «первоначально» так оно и было, и лишь вмешательство в события самого Коула заставило предводителя «обезьян» отказаться от своего замысла. Но какие-то высшие силы тут же нашли ему замену: неважно, кто будет исполнителем, важно, чтобы «свершилось так, как повелели норны» (П. Андерсон). Следовательно, с судьбой не поспоришь, а впрочем… почему бы опять не попробовать? Не мириться же с неизбежностью худшего, в конце-то концов! И ученые из будущего предпринимают новую попытку остановить отравителя, настигнув его уже в самолете…
Зрители так и не узнают, удалось ли человечеству избежать катастрофы. Терри Гильям обрывает на этой сцене свой фильм, предоставляя всем желающим право самим догадываться о том, как будут развиваться события. Но отравить пять миллиардов землян оказалось столь просто, что сомнений не остается: когда-нибудь подобное обязательно случится. Благо, сумасшедших, способных на это, в нашем мире более чем достаточно…
«У меня более высокое мнение о публике, чем у многих в Голливуде», — сказал Гильям. И очень плохое о человечестве в целом, можно добавить после просмотра «Двенадцати обезьян». Зачем же тогда что-то делать, зачем снимать такие фильмы? Все равно ведь изменить ничего нельзя… Но не мириться же с неизбежностью худшего, в конце-то концов!