«Если», 2003 № 02

Трускиновская Далия Мейеровна

— Участковый уполномоченный старший лейтенант Голубев Александр Ильич, — доложил участковый.

— Капитан Ямщиков, — представился опер, умолчав о своей принадлежности к угрозыску.

— Бывший прапорщик Константин Андреев, инвалид необъявленной войны, — глухо донеслось из кресла на колесах. — Чему обязан?

— Небольшая формальность, знакомлюсь с населением, выясняю обстановку, — пояснил участковый. — А вы у нас, гражданочка, кто будете?

— А я жена его, — с вызовом откликнулась Змея и подбоченилась, — не венчанная.

— Это я вижу, что не венчанная, — кивнул

участковый. — Документики ваши можно глянуть?

— Гляди, я свой возраст не скрываю, — женщина пожала плечами.

Она полезла в шкаф и протянула паспорт. Кот смотрел из-за плеча хозяина.

— Так, — участковый раскрыл книжицу. — Морозных Анастасия Ивановна. Паспорт номер… — он неторопливо прочитал все паспортные данные, включая дату выдачи. Полистал. — А регистрации что же нет? Непорядок.

— А у нас прописка отменена Конституцией, — несколько даже кокетливо отозвалась женщина.

— Такая юридически подкованная женщина, а порядок не соблюдаете, — попенял участковый. — На какие средства живете?

— На свои.

Ямщиков заглянул в кухню, сделал пару шагов. Сзади мягко спрыгнул на пол кот и тут же очутился рядом. Резким прыжком оказался на холодильнике, уставился на опера.

— Боишься, брат, что я твой «Вискас» слопаю? — с укоризной сказал ему Ямщиков и огляделся.

На полу полиэтиленовый пакет, набитый пустыми водочными бутылками. Рядом такой же, но с пивными. В мусорном ведре под раковиной банка из-под кошачьих консервов, цветные упаковки от продуктов. На столе пачка двадцатирублевых сигарет и зажигалка не из самых дешевых. Но посуда очень неказистая, фаянсовые тарелки в желтизне и с побитыми краями. А вот электрочайник новый. И банка растворимого кофе красуется, какой Ямщиков себе позволить не может — дорого.

Он вернулся в комнату. Кот, обогнав его в два скачка, оскальзываясь когтями на гладком полу, рыжей молнией махнул на шкаф. Уставился оттуда, тараща желтые глазищи. Инвалид уже развернул свое кресло, повернулся лицом. И Ямщиков вздрогнул, даже на шаг отступил, увидев впадины на месте глаз и сведенные ожоговыми шрамами скулы.

— Что, страшно, капитан? — криво усмехнулся Андреев. — Под бээмпэшкой фугас рванул, вот глаза и вынесло. Так и не увидел я город Грозный.

— А я видел, — мягко сообщил Ямщиков. — В прошлом году шесть месяцев во временном отделе внутренних дел оттарабанил в Старопромысловском районе. Разрушения основательные.

— Вон как, — удивился Андреев, и голос его потеплел. — Тоже, значит, повоевал? А так и не подумаешь.

— Да я и сам подумать не мог, а вот пришлось, — развел руками Ямщиков. — Слушай, братишка, образование у тебя какое-никакое имеется? Или так только, школа прапорщиков?

— Ветфельдшер. Сельхозтехникум закончил, мечтал конями заниматься, а оно вон как повернулось.

— Да, животные тебя любят, — начал было капитан, но Змея его перебила:

— А вы, гражданин начальник, ему в душу не лезьте. Изувечили парня, а теперь еще измываетесь.

— Помолчи, Настька, — одернул ее Андреев. — Дай с человеком поговорить. Совсем меня от людей отгородила.

На Настька молчать не собиралась. Затараторила о народе и государстве, начальстве,

разворовавшем страну, и прочих гадостях текущей жизни. Андреев пытался ее урезонить, замахал руками. Кот нервно затоптался на шкафу. Похоже, не любил таких шумных сцен. Участковый тоже нерешительно затоптался, поглядел на Ямщикова, намекая, что пора бы и откланиваться. Но тот не двигался с места, а внимательно осматривал обстановку. И глаза у него едва не лезли на лоб. Участковый видел его удивление, но не понимал, чему тут удивляться.

— С руками у тебя все в порядке, — нашел просвет в крике Ямщиков. — Давай, я тебе компьютер, что ли, подыщу у каких-нибудь благотворителей. Сейчас делают такие, которые разговаривают и со специальной клавиатурой для незрячих.

— Да чего мне клавиатура, я небось и с обыкновенной справлюсь, — обрадовался слепой. — И как я сам не додумался.

— Чего пристали к человеку! — завизжала Настька, аж лицо побелело и перекосилось от злобы. — А ты, дурак, сам бы лучше помолчал! — крикнула она слепому. — Думаешь, они с добром приходят? Мягко стелют, да нары жесткие. Я тебе сколь раз говорила.

Кот сквозанул со шкафа на пол, метнулся на кухню.

— Ну вот, — обиженно протянул Андреев, задирая подбородок, — кота испугали. Помолчите, я его покличу.

И все сразу притихли.

— Герасим, — тихо позвал инвалид, — ты куда убежал? Обождите, я сейчас. Я сейчас.

И Ямщиков увидел, как растекается его лицо, обвисают расслабленно щеки в розовых стяжках ожогов. Андреев присунулся вперед, ссутулился в кресле. Ладони поползли по коленям, скрюченные пальцы мелко перебирали мятую ткань спортивных штанов. С коленей упал и развернулся на полу тонкий журнал. Слепой стал похож на животное, осторожно пробирающееся по незнакомой местности. Даже головой поводил и принюхивался. И страшные пятна ожогов, безобразившие его лицо, превратились в естественную пятнистую окраску звериной морды.

Все это продолжалось секунд тридцать, а может, и меньше. Потом Андреев удовлетворенно улыбнулся, откинулся на спинку. Лицо снова подтянулось, сделалось страшным и неживым. На кухне кот спрыгнул из форточки на подоконник, потом на пол. Пробежал почти беззвучно в комнату и прыгнул хозяину на колени. Уставился на Ямщикова желтыми осмысленными глазами. Капитан в растерянности поднял с пола журнал, увидел наполовину отгаданный сканворд — черные жирные буквы. Хотел положить на стол, но Андреев, — даром, что незрячий, — перехватил журнал в воздухе привычным жестом.

— Ладно, Константин, извини за вторжение, нам пора, — сказал Ямщиков.

— Оставайтесь, мужики, — замахал журналом Андреев, левой рукой поймал брусок телевизионного пульта, подвешенный на шнурке к подлокотнику. — Сейчас футбол начнется. Настька нам пивка холодненького из холодильника достанет.

— Нам еще в три квартиры наведаться надо, — поддержал Ямщикова участковый.

— На неделе зайду, — пообещал капитан, — заодно и воблы прихвачу. А сегодня никак не получается.

Кот при слове «вобла» радостно облизнулся и преданно посмотрел на Ямщикова. Настька кусала губы, но помалкивала. Так молчком и проводила, даже «до свидания» не сказала.