«Если», 2003 № 09
Шрифт:
Лифт пошел вверх, и тут Вагнер предупредил:
— Теперь приготовься.
— К чему?
— К шоку, — грустно усмехнулся он.
Вагнеру уже не раз приходилось наблюдать реакцию тех, кто оказался в городе в первый раз. Он собственными глазами видел, как одного венгра от удивления вырвало. Еще он слышал от коллег, что некий араб впал в состояние амока и застрелился. По счастью, Сью Кристи-Андерсон не имела при себе оружия.
Когда они оказались наверху и двери лифта со скрипом отворились, он пропустил даму вперед.
— Прошу.
Первым делом
— Боже! — она отшатнулась. — Итс нот риал! (Это нереально!)
— Наоборот, — поддержав ее, сказал Вагнер. — Это все настоящее.
— Боже! Боже! Шит! Факин буллшит (непереводимая игра слов)!
— Оу йее… — промурлыкал Зорг.
Он тоже не раз видел реакцию тех, кто попал к ним впервые.
Станция подземных лифтов находилась на Взгорье Воеводском, и негритянка изумленными глазами пялилась на покрывавшие его пальмы, туи и цитрусовые. А еще она видела аккуратные дорожки, вьющиеся между цветущими куртинами… потом она посмотрела в сторону Монастырского острова, украшенного башнями старинных костелов, минаретами мечетей и куполами синагог. А потом увидела Одер.
— Йезззз! Итс ривер… (Это река…) Эм ай гоуин крэзиии? (Я сошла с ума?)
— Нет, ты видишь самую настоящую реку.
— Откуда? — первый шок прошел, и американка снова перешла на польский. — Откуда взялось столько воды в пустыне?
— Не верь глазам своим. Река имеет всего несколько сантиметров глубины. А дно раскрашено так, чтобы возникал надлежащий эффект.
— Вагнер слегка улыбнулся. — Потом вода под землей перекачивается обратно и вновь течет мимо города, так, чтобы всем казалось, будто это настоящий Одер…
— Мама моя… это первая река, которую я вижу, — негритянка взглянула на купол из фуллерена, накрывавший весь город, потом опять посмотрела на пальмы. — Где вы раздобыли столько пластиковых деревьев?
— Они не пластиковые. Они настоящие.
— Фак! Как — настоящие? Растут?
— Конечно.
— Боже пресвятой… — она едва не потеряла сознание. — Не может быть на свете такой красоты. А это… — Она показала на ближайшее дерево. — Скажешь еще, что это настоящий банан?
— Да.
Она подошла ближе, протянула к нему руку, но, увидев подходящего сбоку полицейского, отскочила назад.
— Прошу извинить, я только хотела посмотреть, — в испуге крикнула женщина. — Не прикасалась! Клянусь!
Полицейский улыбнулся.
— Похоже, вы во Вроцлаве первый раз?
— Я не прикасалась. Не прикасалась! Вы не можете меня арестовать.
— Успокойтесь.
Сказав это, полицейский хотел отойти, но Вагнер его остановил.
— Она из Соединенных Штатов. Может, дадим ей попробовать один?
Полицейский пожал плечами.
— Какие могут быть разговоры!
Он вынул из кармана блокнотик и, что-то написав на листочке, шлепнул по нему своей печатью.
— Прошу, это разрешение сорвать один банан.
Полицейский протянул
Сью Кристи-Андерсон проглотила слюну. Подозрительно глядя на Вагнера, спросила:
— О чем вы разговаривали?
— Зося, ты можешь сорвать один.
— Настоящий банан?
— Угу.
Она опасливо протянула руку в сторону дерева. Однако никто на это не отреагировал. Вагнер терпеливо ждал, а Зорг развалился на траве и лениво зевал.
— Ну, действуй.
Только теперь она сообразила, что майор не шутит и она в самом деле может сорвать для себя настоящий банан. Проглотив слюну, негритянка взглянула на ближайшую кисть.
— А если они упадут все? Тогда меня арестуют?
— Не глупи, Зося. Ну, давай за работу.
Она все же сделала это! Наверняка вручив Богу свою бессмертную душу. Зорг зевал. Пани полковника, казалось, вот-вот хватит удар. Впрочем, она прошла суровую школу и, стараясь сделать вид, что ничего не происходит, храбро укусила банан вместе со шкуркой. Зорг покатился по траве, Вагнер засмеялся.
— Их очищают, глупая Шоколадка. — Майор показал ей, как это делается. — Все, что в середине, съедают, а остальное выкидывают в мусорный ящик.
— Что такое мусорный ящик?
— Ну, ящик, куда… ну… куда складывают мусор.
— А что такое мусор?
— Вот эта штука. Короче, это остатки, части чего-то, которые уже ни на что не годятся.
— И что вы делаете с этим мусором? — она бросила на Вагнера мрачный взгляд.
Банан был уже съеден, а шкурку она держала в руке и, похоже, не могла с нею расстаться.
— Не знаю. Куда-то выкидывают. — Майор и в самом деле не имел представления, как работает отдел, наблюдающий за чистотой. — Ну, хорошо. Ты можешь взять себе на память, но эта штука очень скоро сгниет.
Он пошел дорожкой вниз по склону. Негритянка следовала за ним, с удивлением разглядывая росшие вдоль дороги пальмы, туи, платаны и кипарисы. Неожиданно она спросила:
— А это что такое?
— Сосенка.
— Что такое «сосенка»?
— Ну, такое дерево. Сосна или лиственница… Черт! Точно не знаю, я ведь не ботаник.
— Ты меня опять обманываешь. Я видела настоящие деревья в музее в Детройте и знаю, что у деревьев должны быть листья!
— А у этих — иголки. Давай двигайся быстрее.
Он последовал дальше, не обращая внимания на очередные восклицания и вопросы полковника.
А потом они сидели в маленькой закусочной на мосту Мира. После того как исчезли машины, мост оказался слишком широким для рикш и пролеток и поэтому по бокам был уставлен столиками. Легкий ветер, генерируемый гигантскими крыльями Монастырского острова, приятно холодил кожу. Тремя столиками далее в бешеном темпе наливались несколько арабов, на время отказавшихся от принципов ислама. Тут же, рядом с ними, какая-то среднего возраста женщина, поедая мороженое, успокаивала своего кокер-спаниеля, вознамерившегося было облаять Зорга. А в остальном вокруг было пусто, сонно и как-то уж очень благополучно. Даже кельнер не заставил себя ждать.