«Если», 2003 № 12

«Если» Журнал

И, отвернувшись от компьютера, спросила:

— Кстати, вы все еще считаете Гленна Шефера убийцей Фрэнка?

— Пока у меня не было причин изменить мнение.

— Может, вот это изменит? После вашего ухода он явился ко мне в кабинет. Сказал, что смерть Фрэнка крайне его расстроила и еще больше усилила ощущение того, что он занимается не своим делом. Он собирается уволиться и найти должность преподавателя физики старших классов. Что вы на это скажете?

— Я, признаться, думал, что Гленн метит на место Фрэнка…

— Они были в равном положении и делали одну и ту же работу. Конечно, Фрэнк, был более талантлив, чем Гленн, но никто ни у кого не находился в подчинении.

— Тогда

вычеркните эту идею из списка. Как я уже сказал, даже если бы Лейзенби был начальником Шефера, решение последнего уйти говорит о том, что мои аргументы слабы.

На экране монитора стали появляться отдельные цветные точки. Чуть пониже и справа от каждой стояла цифра. Лассандра, не сводившая взгляда с экрана, внезапно охнула и подвинулась ближе.

— Вы правы. Здесь есть точка с нулевым уровнем радиации. А вот и еще одна.

Джефф встал и подошел к ней. Он уже был способен различить на экране свой маршрут: виляющая, направленная наружу спираль показаний уровня радиации. Сержант и не представлял, что этих показаний так много: два с половиной часа блужданий дали почти триста точек.

— Черт, будь я проклята! — выдохнула Лассандра.

Он посмотрел на цифры, но ничего особенного не заметил.

— Что?

— Погодите минуту, сами увидите.

Лассандра вновь прилипла к компьютеру.

— Сейчас идет стандартная программа: берется двухмерный массив данных, интерполируется, появляются изограммы; в этом случае программа чертит кривые, где измеренная доза радиации — частное значение. Взгляните на это.

Разбросанные точки показаний, снятых Джеффом во время поездки на электрическом автомобиле, все еще светились на экране, но теперь на них наложился ряд замкнутых кривых, нигде не пересекавшихся и образовавших почти идеальное множество концентрических окружностей.

— Вот здесь нашли тело Лейзенби.

Лассандра щелкнула «мышью», и курсор остановился на полпути между центром и верхней частью экрана.

— Если он действительно шел на север, как вы считаете… если доктор Келлог прав, предполагая, что Фрэнк мог проковылять от ста метров до километра… то все, что случилось с ним, произошло здесь.

Курсор дрогнул и скользнул ближе к центру множества концентрических окружностей.

— А теперь взгляните на цифры измерений. Ноль в центре, ноль повсюду, приблизительно до этой точки… масштаб соответствует приблизительно двумстам метрам. А затем цифры начинают постепенно расти. Примерно через километр значения становятся типичными для этого участка полигона. Фрэнк Лейзенби умер от гигантской дозы облучения, но на теле нет никаких следов остаточной радиации.

Джефф всмотрелся в рисунок. Достаточно ясно. Но все остальное — крайне смутно.

— Я вижу линии. Но что они означают?

— Я думаю, они означают… что я должна подумать.

Джефф знал, когда следует помолчать. И честно ждал, до тех пор пока она наконец вздохнула, положила руки на стол и сказала:

— Кажется, я поняла, что убило Фрэнка Лейзенби. Только представления не имею, почему.

— Давайте начнем с «что».

— Его убило собственное изобретение. Помните мои слова? Проблему радиоактивных отходов можно решить, если распад каждого элемента в цепочке произойдет в доли секунды или минуты — вместо десятков сотен лет. Так вот, Фрэнк решил эту проблему. Вся штука в том, чтобы вызвать распад с помощью лазера с ядерным возбуждением. Вы заставляете энергию ядра спускаться на более низкий уровень точно таким же образом, как обычный лазер вызывает одновременное снижение уровня энергии электронов. Этот процесс был описан еще в 1927

году, когда Эйнштейн опубликовал статью по основным принципам вынужденного, иначе говоря, индуцированного излучения. Разумеется, для этого необходимо очень сложное оборудование с различными уровнями рабочих энергий, потому что в лестнице ядерного распада слишком много ступенек.

Кажется, Джефф понял. И очень медленно произнес:

— Значит, у него был способ решения проблемы ядерных отходов. Но он не хотел говорить о нем, пока не докажет его действенность. Это вполне объяснимо. Но я все же не пойму, что же привело к его гибели. Разве его изобретение не помогало избавиться от радиоактивности? Но вместо этого излучение убило его.

— То, что он хотел сделать, позволяло накопившимся частицам и радиации, которая естественным образом высвобождалась бы тысячи лет, вылететь сразу, одновременно, огромным потоком. Все живое, оказавшееся поблизости, было бы поражено огромной дозой излучающей энергии и частиц. Но после этого, если прибор все еще действовал, вся индуцированная радиоактивность тела была бы уничтожена. Как и произошло в случае с Фрэнком Лейзенби. И, разумеется, в непосредственной близости от тела радиации вообще не осталось бы… что вы и обнаружили.

— Но, доктор Кейн, Фрэнк как никто другой представлял себе опасность. Он не стал бы испытывать прибор, стоя рядом с ним.

— Он и не собирался. Думаю, он вмонтировал в прибор таймер. Хотел выйти ночью на полигон, когда там никого нет, установить таймер на определенное время и понаблюдать с безопасного расстояния, как тот действует. Потом, уже зная, что радиация в том месте нулевая, он спокойно подошел бы, забрал прибор и сделал замеры. Бедняга думал, что проделал всю работу в секрете, но кто-то следил за его экспериментом.

— Гленн Шефер?

— Возможно. Ясно одно, кто-то из лаборатории испортил таймер, чтобы прибор сработал, пока Фрэнк не успел отойти. Этот другой, возможно, последовал за Фрэнком на полигон в электрическом автомобильчике — они работают бесшумно. Дождался, пока прибор сработает, убедился, что Фрэнк мертв, погрузил автомобиль в фургон, в котором приехал Фрэнк, и вернулся обратно.

— Но что преступник сделает с прибором?

Лассандра пожала плечами.

— Спрячет. Изучит как следует. Потом, когда будет уверен, что знает, как собрать второй, разберет. Побоится оставлять свидетельство того, над чем работал Фрэнк Лейзенби. Но зачем он убил Фрэнка? У Гленна Шефера не было причин ненавидеть его.

— Тут не было ненависти, — оживился Джефф, ступив на знакомую почву. — Но у него была чертовски веская причина желать смерти коллеге. Предположим, у вас есть прибор, который можно провезти по огромной площади, одновременно избавившись от избыточной радиации. Сколько он может стоить?

— Стоимость восстановления почвы во всех «горячих» зонах нашей страны достигает триллионов долларов.

— Из которых Фрэнк Лейзенби не получил бы ни цента. Он бы и не пытался держать в тайне свое открытие. Вы сами упоминали, что все патенты, полученные на службе в лаборатории, принадлежат правительству. Но если кто-то не работает на правительство, а, скажем, преподает физику старшеклассникам, в этом случае спустя некоторое время он совершенно законно может запатентовать изобретение на свое собственное имя. И стать миллиардером. Мы с самого начала знали: у Гленна Шефера была возможность убить Лейзенби. Потом вы объяснили, какими средствами это было сделано. Теперь у нас есть мотив, причем очень сильный.