"Если", 2010, № 5
Шрифт:
— Ты должен понимать, Джерик, — продолжил Харшкет обманчиво тихим и мягким тоном, — насколько серьезное преступление против бога вы совершили. Ты должен понести наказание за свое страшное злодеяние.
Джерик не ответил, и за него вступился К'чир:
— Если он оскорбил бога, то почему бы не позволить тому наказать его самому?
Джерик понимал, что К'чир пытается помочь ему, однако лучше бы друг промолчал.
— Однако, Джерик, ты не являешься вдохновителем преступления, — продолжил Харшкет, не обращая внимания на К'чира, — и потому будешь наказан, а после прощен.
— Спасибо тебе, господин, — ненавидя себя самого, Джерик
Возмутив телом воду, жрец повернулся к К'чиру:
— Но тебе, К'чир, земного искупления не будет.
Джерик ощутил, что друг его буквально окаменел на месте. Кто-то среди народа уже скрипел, составляя картообраз события, однако по большей части вода пребывала в спокойствии — если не считать постоянного скрежета, доносившегося из-подо льда.
— В наказание за преступное святотатство, — провозгласил Харшкет, — пузыри твоей жизни будут исторгнуты из грешного тела, и оно вознесется к небу. Таковой исход будет для тебя легче, чем предание бессмертной души противобогу.
— Нет! — донесся из толпы возглас. Голос вполне мог принадлежать школяру Четвертой.
— Пузыри жизни нашей дарованы народу богом! — Харшкет возвысил голос, чтобы заглушить протесты. — Ты не достоин их. И в качестве искупления твои драгоценные пузыри станут принадлежностью народа, позволив родиться еще одному из нас. Мы — я и весь народ — благодарим тебя за эту жертву.
Теперь из толпы донесся уже дружный ропот молодых голосов:
— Нет!
— Это — важный урок для всего народа, — рявкнул Харшкет, заглушая протесты. — Важный настолько, важный в такой мере, что наказание и жертва будут совершены в присутствии самого противобога… — он умолк для вящего эффекта, — чтобы показать наше презрение к нему.
Подобно приливу, полное ожидания молчание легло на народ — молчание, нарушаемое лишь скрежетом внутри льда.
— Там, где адские звуки будут громче всего, — выкрикнул жрец, — там встанем мы против бога зла. — И нараспев он провозгласил после паузы: — Мы не боимся его! — И снова примолк, словно бы ожидая, что народ подхватит напев, однако в толпе только свистоскрипели. Негромким голосом Харшкет сказал обступившим: — Приглядите, чтобы эти злодеи не ускользнули от правосудия.
Джерик ощутил, как многочисленные конечности вцепились в него и поволокли навстречу скрежещущим звукам. Судя по запаху тел, это были старики. Путешествие к центру шума сулило отсрочку наказания, и Джерик был благодарен за это. Он хотел бы сказать что-нибудь утешительное К'чиру, однако не смог придумать ничего такого, что не показалось бы тому банальным.
В точке, где вибрации сотрясали лед и скрежет уже превратился в подлинный грохот, Харшкет велел всем остановиться.
— Здесь, — провозгласил он, стараясь перекричать подповерхностный грохот, — выкажем мы свое презрение богу зла.
Харшкет повернулся к Джерику.
— Начинаем с тебя. — Он скрежетнул покровительственную улыбку. — Радуйся, что в твоем случае дело ограничится одними побоями. — Удовлетворенно прокашлявшись, он повернулся к К'чиру: — А потом можно будет перейти к более серьезным вопросам. — После чего снова обратился ко всему народу: — Да усвоит этот урок вся наша молодежь!
Харшкет отдал приказ, и шестеро из народа растянули Джерика на льду. Своими стонами и содроганиями лед как бы предвещал участь Джерика, и предчувствие это заставило его на миг потерять уверенность. И вдруг Джерик ощутил возмущение: нечего просто лежать, покоряясь
Однако едва он начал брыкаться, раздался великий треск. А затем взбудораженная вода охватила его тело. Ноги его высвободились сами собой, или, быть может, их просто выпустили. Джерик поднялся на все шесть ног, свистоскрипнул — единственный голос в целом море свистов — и обнаружил, что нечто проломило лед. Он тут же взялся скрипом составлять один за другим картообразы, жертвуя пространственным разрешением в пользу временного, и различил объект, поднимающийся посреди осколков льда. Объект этот казался тождественным тому четырехногому, которого Харшкет объявил демоном, посланным ледяным богом. Джерик поежился. А что если Верховный жрец все-таки прав?
Ровно поскрипывая, занятый картообразами Джерик все-таки не мог в точности сказать, действительно ли у непонятного предмета есть четыре ноги, так как он остановил свое продвижение и застыл во льду. Но в любом случае предмет был огромным — куда большим, чем та штуковина, которую видел Харшкет. И потом он явным образом был обдуман и имел предназначение. А еще — был окутан электромагнитными полями.
Джерик услышал звуки приближения К'чира, ставшего рядом с ним.
И вдруг странная вещь испустила громкое шипение, а затем Джерик услышал звук падения пузырей, и запах их достиг его носа: жизнепузыри, чистые и сладостные на вкус. Шипение сделалось сильнее, и цепочка пузырей превратилась в бурлящий поток. Джерик заскрипел чаще, и картообразы сообщили ему, что пузыри рвутся из трещины в боку объекта, образуя воздушное озерцо у его основания. Осознав значение происходящего, он охнул. Тут рядом зашевелился и К'чир.
— Смотрите! — вскричал К'чир, обращаясь к народу. — Раз жизнепузыри исходят только от Великого бога, этот предмет не может быть связан со злом. Он не может быть созданием противобога.
Джерик услышал согласное поскрипывание.
— Но какое предназначение он имеет, хотелось бы знать, — прошептал Джерик.
— А если, — начал К'чир осторожно, — а если некто из другого мира решил поздороваться с нами. И если так, то я, конечно… Но что это? Предмет открывается.
На глазах Джерика тонкая пластина льда в боку предмета поехала в сторону. Внутри предмета есть нечто вроде пещерки…
Как показал картообраз, из пещерки появилось какое-то сферическое устройство. Поднявшись немного вверх, оно остановилось. От небольших участков его поверхности так и жарило электромагнитное излучение.
— Что происходит? — спросил Джерик.
— По-моему… по-моему, нас изучают. — К'чир скользнул в сторону более крупного объекта. — Удивительно!
— Будь осторожен, — громко шепнул другу Джерик. Он лихорадочно выскрипывал картообразы, свидетельствовавшие о том, что друг его плюхнулся в озерцо воздуха, мехом на теле и ногах поглощая драгоценные пузыри.
— Восхитительно! — отозвался К'чир.
Джерик вдруг отметил, что народ лихорадочно скрипит, но помалкивает: никто, даже Харшкет, не произносил ни слова. Джерик повернулся и свистнул, обследуя народ. Наверное, они слишком потрясены.
И вдруг все затаили дыхание, в полном ошеломлении наблюдая за происходящим — каждый согласно со скоростью собственной карты. Джерик снова развернулся к объекту и, картографируя, заскрипел. Тут затаил дыхание и он сам: К'чир выбрался из озерца и нырнул в подобное пещерке отверстие в боку объекта.