«Если», 2012 № 03
Шрифт:
— Камеры в очках… — пробормотал он. — И микрофоны, конечно. А вы не можете проследить сигнал? — спросил он Хитченза.
Детектив покачал головой.
— Сигнал многоступенчатый, он передается сначала через обычные сети, а потом теряется в анонимных ботнетах.
Малянов кивнул. Ему приходилось сталкиваться с похожими вещами, поэтому он знал, как трудно отслеживать потоки пакетированной информации, принимаемые и передаваемые очками Фрагмента. Да, кем бы ни был человек, «оседлавший» Даниила Гаврилова, нащупать его, по крайней мере сейчас, не представлялось возможным.
Пока
— Вы сейчас, насколько я знаю, свободны? — неожиданно спросил Хитченз. Геннадий внимательно посмотрел на него.
— Вы хотите сказать, что предстоит долгая работа?
— Надеюсь, нет. Нам нужно найти плутоний как можно скорее. Мы не знаем, сколько времени Фрагмент будет нам помогать. Он может в любую минуту стать… недоступен… Как насчет того, чтобы начать прямо сегодня, мистер Малянов?
Геннадий пожал плечами.
— У меня нет кошки, которую нужно кормить и… и вообще никого нет. К оперативной работе я привычен, но… — Он на секунду задумался, подыскивая подходящие слова. — Просто мне еще никогда не приходилось работать под присмотром культуролога-антрополога.
Вин несколько раздраженно постучала ногтями по узкой столешнице, и Геннадий понял, что шутка не удалась.
— Мне не хотелось бы показаться невежливой, — проговорила она, — но вы должны с самого начала уяснить: я участвую во всем этом вовсе не ради вашего плутония. Конечно, это важно, — быстро поправилась она, — однако у меня своя задача.
Малянов снова пожал плечами.
— Какая же?
— Мой сын.
Он уставился на Вин, не зная, что сказать, но быстро справился с удивлением и только улыбнулся. Вин открыла было рот, собираясь что-то добавить, и тут фургон остановился перед одним из лучших стокгольмских отелей.
Остаток ночи ушел на переезд из прежней гостиницы в новую. Номер Малянова оказался на том же этаже, что и комнаты Хитченза и Вин. Где остановился Фрагмент, да и спал ли он вообще, так и осталось неизвестным.
Геннадий попытался заснуть, но не смог. Он поискал в новостных сайтах сообщения о радиоактивных оленях и ночном задержании контрабандистов, однако в Сети об этом пока ничего не было. В конце концов усталость взяла свое, Геннадий лег и через минуту уже спал.
В восемь утра в дверь постучал Хитченз. Он, Вин и Фрагмент завтракали в номере в дальнем конце коридора. Когда Геннадий вошел, Фрагмент поднял голову и посмотрел на него.
— Доброе утро, — сказал он. — Хорошо выспались?
Геннадий ответил какой-то дежурной фразой, стараясь не показать смущения. На самом деле ему стало не по себе. Фрагмент улыбался, но Малянов не знал, кто это улыбается — Даниил Гаврилов или тот, другой человек. Замечает ли он, что происходит вокруг, или просто выполняет команды и произносит фразы, которые диктует кукловод — самый легкий способ справиться с запутанными и не всегда логичными условностями социального общения.
Перед тем как уснуть, Малянов отыскал в интернете точный термин для обозначения таких, как Фрагмент-Гаврилов. Стэнли Милграм назвал их «сираноидами» — по имени Сирано де Бержерака, подсказывавшего слова любовных
— Какие у нас планы на сегодня? — спросил Геннадий у Хитченза.
— Как только вы позавтракаете и придете в себя, сразу начнем, — ответил детектив.
Малянов нахмурился и посмотрел на Вин.
— Начнем? Что именно?
Вин и Хитченз переглянулись. Фрагмент улыбнулся — или, может быть, это улыбнулся кто-то, находившийся где-то в другом полушарии.
Геннадий не выспался и пребывал не в лучшем расположении духа; кроме того, ему казалось, что он никак не может припомнить невзначай оброненное кем-то вчера замечание — фразу, которая должна была поставить все на свои места. Две чашки кофе помогли ему взбодриться, но нужные слова никак не вспоминались. А еще ему очень хотелось узнать, что говорили в утренних новостях об оленях.
— Вчера Хитченз рассказал вам о своих проблемах, — неожиданно сказала Миранда. — Быть может, теперь моя очередь. — Наклонившись, она запустила руку в сумочку, лежавшую на полу возле ее ног, и выложила на стол электронный блокнот — в формате кварто, с тремя сотнями страниц гибкой электронной бумаги. Пока Миранда листала свою книгу, Малянов успел заметить, что страницы заполнены короткими рукописными пометками и фотографиями; еще там были копии каких-то веб-страниц, уменьшенные до такой степени, что глаз едва мог разобрать рисунки и символы, и все равно не умещавшиеся в формат книги.
Блокнот, впрочем, был снабжен функцией скроллинга, что Миранда и продемонстрировала, проведя кончиком пальца вдоль обреза электронного листа. Веб-страница послушно заскользила сверху вниз, одни статьи и фотографии исчезали, вместо них появлялись новые. Наконец Миранда ткнула пальцем в страницу, останавливая просмотр.
— Вот, взгляните. — Она протянула книгу Малянову. Это было обычное электронное письмо.
«Мама, — прочел Геннадий, — я знаю, ты много раз предупреждала, чтобы я не покидал Каскадию, но в Европе мне очень понравилось. Это просто восторг! Ты же знаешь, как я люблю сельскую местность, деревню… Кроме того, во всех местах, где я побывал, жители очень уважают граждан Каскадии. Еще я ездил в наши края и встретил много старых знакомых. Они очень удивились, каким я стал взрослым…»
Геннадий поднял голову и посмотрел на Вин.
— Значит, вы подданная Городов?
Она кивнула. К какому бы народу ни принадлежала когда-то Миранда Вин, сейчас она приняла гражданство мировой панурбанистической сети. Входящие в нее города были намного могущественнее, чем государства, на чьей территории они находились. Сын Миранды мог родиться где-нибудь в Портленде-Сиэтле-Ванкувере, ныне известном под названием Каскадии, а мог появиться на свет в Шанхае. Это не имело значения: в любом случае он с самого рождения имел право жить в любом из этих мегагородов — и в других тоже. Однако, судя по письму, Миранда не потрудилась зарегистрировать рождение сына в том государстве, частью которого номинально являлась Каскадия.