«Если», 2012 № 05
Шрифт:
То есть он знал примерно, куда идти.
Примерно.
Быть может… морок, чушь, но он мог заблудиться гораздо основательнее, чем ему сейчас казалось. Этот ручей… Тогда он точно не успеет к тому времени, когда портал откроется. Это не страшно, будет контрольное окно, через сто двадцать восемь часов. Он может вернуться в поселение, хотя там сейчас ему не будут рады.
И что, он сумеет починить пеленг?
Ни разу за всю историю полевых инспекций, вообще за всю историю переброса не было случая, чтобы отказал пеленг. Это первое, о чем позаботилась группа техподдержки. Пеленг и маячок —
Да, так вот, пеленг. Еще есть такой шанс, что пеленг в порядке, отказал маячок. Но, во-первых, это тоже невозможно, во-вторых, огонек пеленга тогда просто метался бы по кругу, прыгая с риски на риску, а не погас бы совсем…
Может, в хронометр проникла вода? Бред, он не просто водонепроницаемый, он суперпуперводонепроницаемый.
Или, выбираясь, он ударил корпус о камень? Тоже бред. Это противоударный хронометр. Это очень противоударный хронометр.
К тому же, чтобы вернуться в поселение, ему придется пересечь ручей.
Он больше не хотел пересекать этот ручей.
«Сколько вам идти до маячка? Двадцать каэм? По их лесу… Что ж, с богом».
Захар отпустил меня, поскольку знал, что я не дойду. Потеряю ориентировку, забреду в зыбучие пески, останусь без провизии, погибну в девственных лесах этого мира.
Но не в силах же Захар изменить течение реки? Раскроить овраг в том месте, где его не было раньше?
Поломать хронометр, в конце концов? Никто не мог поломать хронометр — он ни на миг не снимал его с запястья. Да и вообще, не так его просто поломать. Невозможно, если честно.
Но вот на что Захар, или Ханна, или кто-то еще, на что они способны? Психи хитры. Они могли, скажем, подсыпать что-то в еду, в воду. Эти Ханины грибочки. Очень вкусные, кстати, грибочки. Повредить психику легче, чем сломать хронометр. Даже тренированную психику. И он, подстегиваемый галлюцинациями, потерял направление. Пошел не туда. Внушение?
Может быть.
Управляемое внушение?
Значит, в поселение ему тем более нельзя возвращаться.
Стоп, пока пеленг не отказал, он шел по пеленгу? Как можно запрограммировать человека, чтобы он не видел пеленг? Или шел не туда, куда пеленг указывал?
Самое очевидное — по той же линии, по линии пеленга, но в противоположную сторону.
Это возможно? Честно говоря, кто его знает. Сам бы он еще полчаса назад с уверенностью сказал, что нет.
Но показания компаса соответствуют показаниям пеленга, так?
Он сжал голову руками, словно пытался удержать разбегающиеся мысли.
Если это психотропное средство, организм должен его вывести. Его учили владеть собой. Он хорошо тренирован. Он справится.
Предположим,
Если он станет подкрепляться только тем, что входит в НЗ, в том числе и водой в запаянных жестянках, повторного отравления он, скорее всего, избежит, а препарат выведется естественным путем. Нужно только не паниковать, не метаться. Если он не успеет к порталу сейчас, он выйдет ко второму контрольному переносу. Если нет…
Ну вот, предположим, если нет.
Тогда он возвращается назад, в поселение не идет, а держится поблизости и наблюдает. И спецназ сбросят не две недели спустя, как он обещал Захару. Его сбросят сразу. Потому что, когда полномочный инспектор не возвращается, — это ЧП.
У него, конечно, будут неприятности. Поскольку связно объяснить, почему он не вышел к порталу в контрольное время, он не сможет. Но неприятности — это, в конце концов, поправимо. Его не уволят, никого не увольняют из Проекта. Просто переведут на какую-то рутинную, скучную должность.
Так что самое разумное сейчас — просто не трогаться с места. До утра он все равно никуда не собирался двигаться. А за это время действие наркотика должно ослабеть. Кстати, среди вещей должна быть аптечка. Разумно ли ввести себе антидот или, учитывая, что реальность, которую он наблюдает, изменена, лучше не рисковать?
Он положил пальцы правой руки на запястье левой — пульс был ровным. Ни тахикардии, ни брадикардии, ничего.
Уцелевший ботинок лежал, отвернув от огня темный зев голенища. Его придется оставить тут, и двигаться босиком. Сколько километров босиком?
Он не знал.
Мохнатые ветки сосен размазались по страшному, пылающему нестерпимо яркими сгустками звезд небу. Пламя костра метнулось и опало, треснуло полешко, рассыпав из черного нутра багровые и шафрановые бархатные угли.
Глупый мальчишка…
Он вздрогнул. Голос был не совсем голосом и шел ниоткуда, со всех сторон, вместе с шумом сосен и сухими выстрелами сучьев в костре.
Непослушный, глупый мальчишка…
— Вас нет, — крикнул он, запрокинув лицо к черным кронам, — вы моя галлюцинация!
Крик ушел вверх и затерялся в шуме ветра.
Ты плохо себя ведешь, нехороший, глупый мальчишка…
Мы наказываем мальчишек.
Плохих детей.
Мы помогаем хорошим.
Он глубоко вдохнул. Медленно и осторожно выдохнул.
— Знаете, — сказал он уже негромко, — поскольку вы галлюцинация, мне совершенно нет нужды рвать глотку. Со своим внутренним «я» уж как-нибудь полюбовно все улажу. Что вам нужно?
Обещай, что будешь хорошим. Будешь слушаться.
— Внутренний родитель, — сказал он, — ну да. Вечно лезет, куда не надо. Вечно со своей моралью. Только со мной этот номер не пройдет. Меня учили принимать всю полноту ответственности. Иначе говоря, быть взрослым. Собственно, я и есть взрослый.
Если не будешь слушаться, утонешь. Потеряешься. Заблудишься. Сломаешь шею. Не вернешься.