«Если», 2012 № 08
Шрифт:
— Благодарю вас, — сказала она. — Я очень ценю то, что вы дали мне эту возможность. Прежде всего позвольте представиться: меня зовут Яра Родригес, — она сделала короткую паузу, — и как я вижу, вы не узнаете это имя, хотя однажды я находилась в ситуации, очень похожей на вашу. Сорок пять лет назад я входила в состав команды, побившей мировой рекорд для женщин в эстафете на четыреста метров. Насколько я знаю, этот рекорд держится до сих пор. — Она ностальгически улыбнулась. — Мы добились некоторого признания, хотя оно было далеко от того, что предстоит вам. Стометровка
Делрой начал что-то говорить, но посетительница прервала его:
— Я здесь не для того, чтобы жаловаться на каприз истории, из-за которого одна дистанция считается более значительной, чем другая, а одиночные забеги более интересны для прессы, нежели эстафеты. Не важно, почему ваша победа будет считаться самой престижной, просто это так. И именно поэтому ваше решение имеет такое значение.
— Мое решение?
— Насчет того, что вы будете делать потом. Возможно, вы будете продолжать бегать. — Судя по ее тону, она считала это маловероятным. — Однако если вы бросите спорт, то что дальше? Весь мир будет смотреть на вас, ожидая, что вы выберете.
— И насколько я понимаю, вы хотите сделать мне предложение. — Делрой вздохнул, разочарованный, что все оказалось настолько плоским и прозаическим. — Послушайте, все мои дела ведет мой агент. Меня не интересуют разговоры ни о какой коммерции. Я для того и держу агента, чтобы он разбирался с подобной чепухой.
— Я вовсе не прошу вас рекламировать золотые украшения, — колко отозвалась Яра. Делрой подавил смешок: это выглядело нелепо — его отчитывает существо ростом с малолетнюю девчушку.
Она показала на тело Делроя, даже в сидячем положении возвышавшееся над ней.
— Вот это гораздо более фундаментальная вещь. Вы собираетесь оставить себе то тело, с которым родились?
— А-а… Понимаю, о чем вы. — Делрой помолчал. Над этим ему еще не приходилось размышлять серьезно, поскольку дело не казалось срочным. — Да, наверное, на какое-то время оставлю. Куда спешить? Есть уйма вещей, которых я в этом теле еще не делал; можно заняться ими, прежде чем его усовершенствовать.
Например, наркотики. Легких наркотиков тысячи, а он до сих пор не пробовал ни одного. Это ограничение было наследием старых законов против наркотиков, введенных еще на заре легкой атлетики, а также маниакальной боязни, что любая необычная субстанция может каким-то неизвестным образом улучшить показатели.
Не то чтобы он стремился превратиться в дрожащий сгусток оргазма, вовсе нет. Его привлекало не столько желание какого-то конкретного наркотика, сколько перспектива выбора: роскошь иметь бесконечное число вариантов, открытых для исследования.
— Но в будущем вы не исключаете возможности изменить свое тело? — спросила Яра.
— Конечно, не исключаю, — сказал Делрой. — Может, и переделаю, а может, и нет. Но в любом случае я не какой-нибудь чудик из Естественной Жизни, считающий, что улучшения вообще не нужны.
Яра улыбнулась.
— Они будут разочарованы, когда это услышат. После того что случится завтра, вы станете для них героем.
— Ну да… — Делрой не любил людей с улучшенным интеллектом. Они казались ему самодовольными снобами. — Пожалуй, я еще могу какое-то время побыть для них символической фигурой. Как я уже сказал, я не тороплюсь меняться.
— Я тоже не торопилась. Но чем дольше ты живешь в старом теле, тем тяжелее потом приспособиться к новому. — Яра опустила глаза. — Разница велика, действительно велика. Я жалею, что так долго затягивала.
— И значит, насколько я понимаю, вы советуете мне меняться сразу же. — Интонации Делроя тоже стали ироническими, когда он понял, чего хочет от него женщина. — Вы сказали, что это не связано с торговлей. Однако что это, как не коммерческое предложение? Вы хотите, чтобы я произвел улучшение. Но тем самым я подпишусь под всей концепцией улучшения. Это будет плевок в лицо движению Естественной Жизни — если их символ, едва побив рекорд, тут же отправится менять тело.
— Вы сказали, что не принадлежите к движению…
— Не то чтобы я согласен со всеми их заявлениями, — продолжал Делрой, не обращая внимания на ее протест, — но это вовсе не значит, что я хочу дать им публичную пощечину. Я не собираюсь ввязываться в политические склоки между стандартными и улучшенными…
Он осекся, охваченный темным подозрением. Мичито был улучшенным. Все члены команды охраны тоже имели те или иные модификации. Может быть, их вовсе не отвлекали, а они сами намеренно впустили сюда эту женщину, надеясь, что она убедит его присоединиться к ним?
Его охватил гнев. Эти чертовы улучшенные! Они все в сговоре друг с другом; считают себя выше всех…
Делрой сделал усилие, взяв себя в руки, и его гнев утих. Он столько лет жил по регламенту, что привык видеть руку тренера во всем. И все же разумом он понимал: обвинять Мичито — абсурд. Зачем тогда тренер устроил ему затворничество?
К тому же ментальные улучшения Мичито были совершенно другого рода, нежели физические у Яры. Движение Естественной Жизни говорило об улучшенных как о единой массе, строящей какие-то зловещие планы, однако в действительности они представляли собой широкий спектр разнообразных типов тел и умов, у которых было мало причин объединяться.
— Дело не в противостоянии стандартных и улучшенных, — сказала Яра. — Если бы это было так, мы бы попытались помешать вам побить рекорд. Но речь совсем о другом, правда.
— О чем же тогда? — спросил Делрой с резкостью, о которой тут же пожалел.
— Просто если вы действительно решите, что хотите себе новое тело, вам придется выбирать, какой конкретно перечень усовершенствований…
— Ага, ну понятно, — перебил Делрой более спокойным и циничным тоном. — И разумеется, вы можете мне порекомендовать…