Если бы Гитлер взял Москву
Шрифт:
Заседание Ставки по всем этим вопросам началось поздно ночью 23 мая 1942 года в зале заседаний Куйбышевского обкома ВКП(б). В подземный зал было решено не спускаться, поскольку службы ВНОС ничего не сообщали о приближающихся к городу немецких самолетах. «Это они еще не знают, что я здесь! – с усмешкой заявил собравшимся Сталин. – Не пронюхали еще! А то бы бомбили днем и ночью!»
На заседании кроме Сталина присутствовали Молотов, Шапошников, Тимошенко, Буденный, Жуков, нарком боеприпасов Ванников, а также главком авиации Новиков. Жуков докладывал, и по его словам выходило, что самая большая опасность сейчас – это наступление немецких войск в районе «Волжской дуги» – от Рыбинска и до Сталинграда. В Ярославле, Горьком, Казани, Ульяновске,
Пока Жуков, стоя у карты, докладывал, Сталин по привычке прогуливался за радами сидящих в зале маршалов и генералов, попыхивал трубкой и временами останавливался за спиной то одного из них, то другого. Шапошников, который очень болезненно переживал свое поражение, спросил Жукова о перспективе немецкого наступления на Кавказ.
– Такое наступление вполне возможно, – спокойно ответил ему Жуков.
– Но у нас нет сил, чтобы защитить еще и этот район, – будучи очень взволнованным, заявил Шапошников. – Между тем и наша армия, и наша промышленность навряд ли смогут обойтись без нефти с Кавказа!
– Конечно, удержание Кавказа для нас жизненно необходимо, – все так же спокойно ответил на его реплику Жуков. – Однако сегодня, похоже, Кавказ для нас уже не настолько жизненно необходим, как это считают немцы и вы, Борис Михайлович. Новые центры нефтедобычи в районе Волги – Камы, Ухты, Гурьева и Урала сейчас развиваются так быстро, что очень скоро мы сможем обойтись и без кавказской нефти. Однако, по моему глубокому убеждению, лучшим способом защитить Кавказ является защита наших рубежей на Волге.
Сталин, грузин по национальности, на это ничего не сказал, что обычно подразумевало, что высказанное положение его полностью устраивает и он не считает необходимым его комментировать либо против него возражать.
Шапошникова, однако, его заявление не удовлетворило. Сама мысль о возможности отдать немцам нефть Баку казалась ему кощунственной. Однако он отметил и реакцию Сталина и поспешил успокоить себя тем, что их Главнокомандующий, конечно же, знает нечто такое, чего не знает он, Шапошников, и именно поэтому столь спокойно реагирует на слова Жукова.
Между тем доклад продолжался. Жуков сообщил, что постройка новой железной дороги между Ашхабадом и Мешедом в Персии идет полным ходом, а это значит, что совсем скоро у них будет еще одна транспортная артерия по снабжению на юге. Поставки через Архангельск, Коношу и Вологду также идут регулярно, причем если даже немцы и возьмут Вологду, то тогда снабжение пойдет по ветке на Котлас и Киров. Оставался также еще и Владивосток, однако над этим транспортным путем дамокловым мечом висели японцы. Еще одна большая победа над американцами, и они могут бог знает что о себе возомнить. К тому же, насколько это было известно, их очень сердит строительство аэродрома для посадки американских «Летающих крепостей» вблизи Владивостока. Конечно, нам нельзя было отказать в этой просьбе американцам, поскольку каждый погибший в море самолет и экипаж – это огромная потеря не только для Штатов, но и для всех сил союзников. Однако в этом же заключается и определенная опасность – японцы вполне могут расценить это как недружественный акт, нарушающий советско-японский пакт о нейтралитете…
На востоке уже светало, когда в зал заседаний совершенно бесшумно вошел один из офицеров связи и что-то на ухо сообщил Поскребышеву. Тот тут же подошел к Сталину и так же шепотом передал ему полученную информацию, после чего вернулся за свой стол. Сталина полученное сообщение,
– Пока мы тут обсуждаем, что, как да почему то или другое сделают немцы в этом году, они это уже сделали. Только что немецкие войска вновь перешли в наступление на Тихвинском, Владимирском и Рязанском направлениях. Вполне возможно, что и на этот раз наша оборона не выдержит ударов противника. Что вы на это скажете, товарищ Жуков?
Заметно волнуясь, тот тем не менее ответил вполне четко и с достоинством:
– Вдоль нашей линии фронта, товарищ Сталин, сегодня стоят двадцать шесть армий, или три с половиной миллиона человек. И половина всех этих сил держит оборону именно в центре, в направлении на Владимир, Рязань и Воронеж. Шесть армий находятся в резерве, еще четыре развернуты в тылу двух центральных фронтов. Если немцы собираются наступать в центре «Волжской дуги», то им придется пройти через большую часть войск Красной Армии. Не думаю, что на этот раз это будет так, как было в сорок первом…
– Это хорошо, когда полководец настолько доверяет своим солдатам, – заметил Сталин и тут же добавил, увидев нетерпеливое движение Главкома авиации: – Кажется, нам что-то хочет сказать товарищ Новиков?
– Я хочу добавить только одно, – заявил тот, вставая, – наши летчики научились бить хваленых немецких асов, чему мы были уже не раз свидетелями. Да вот только недавно, например, двенадцатого марта, семь наших летчиков на истребителях Як-1 столкнулись в воздушном бою с двадцатью пятью вражескими самолетами, семь из них сбили и без потерь возвратились на свой аэродром! Возрос также выпуск самолетов, и увеличилось их поступление на фронт. Правда, из-за сохраняющегося количественного превосходства порой еще создается впечатление, что мы отстаем от них и по качеству самолетов. Но это не так…
– Скажи лучше, – буркнул Шапошников, – что до сих пор как следует воевать не научились ваши летчики. И техника-то у них лучше немецкой, и побеждать-то они научились семь к двадцати пяти, а немцы их как били, по большому счету, так и сейчас бьют.
Новиков поднялся, чтобы резко ответить, но Сталин не дал ему сказать:
– Не надо горячиться из-за в общем-то правильно сказанных слов. Я знаю другой факт, когда летчики, перегонявшие американские самолеты из Сибири, по дороге так напились, что не смогли ими управлять. Двое в полете разбились – туда им и дорога, а остальные, хотя и долетели, побили машины при посадке на аэродром. Более пятидесяти процентов машин из состава полка разбили, а ведь мы оплачиваем их поставки в нашу страну золотом! Нужно наказать их так, чтобы другим было неповадно так поступать. Сформируйте из этих летчиков отдельный истребительный полк, и пусть летают и сбивают немецкие самолеты, но чтобы они им не засчитывались. Вот как собьет из них каждый по пятнадцать вражеских самолетов, тогда всем, кто останется в живых, дать полное прощение, вернуть звания и боевые награды.
– А куда же девать эти не засчитанные им самолеты?
– Припишите тем, кто это заслужил, – бросил Сталин. – Не мне вас учить, как это делается. А повторится подобное еще раз – будем расстреливать, невзирая на ранее проявленную доблесть!
Он обошел стол с сидящим за ним генералитетом еще раз.
– Я думаю, что ви всэ знаете, – его грузинский акцент стал почему-то особенно заметен, – что «Волжская дуга» должна быть удержана во что бы то ни стало!!! А вам, товарищ Шапошников, слэдует хорошенько отдохнуть. Я думаю, что вам нужно перейти на преподавательскую работу в академию Генштаба. Там вы сможете передать свой богатый опыт молодым командирам, которым есть чему у вас поучиться. Как говорит русская поговорка – за одного битого двух нэбитых дают?! Желаю вам успехов на вашей новой преподавательской должности. Всэ свободны!