Если бы красота убивала
Шрифт:
Выйдя из дома, я на секунду задержалась на тротуаре и посмотрела по сторонам. Ничего подозрительного, обычные для нашего района прохожие. Я опаздывала на две минуты и, подходя к кафе, с облегчением обнаружила, что психолог тоже опаздывает. Во всяком случае, я подумала, что он опаздывает, потому единственный мужчина, который сидел во внутреннем дворике, был одет в джинсы, белую футболку и темно-синий блейзер неопределенного кроя. Однако когда этот мужчина поднял глаза от «Нью-Йорк таймс» и увидел меня, он поднял руку и помахал. По-видимому, он составил обо мне достаточно точное впечатление по нашему телефонному разговору, чего я не могла сказать о себе. Я ожидала
Когда я подошла к столику, мужчина встал и представился:
– Привет, я Джек Херлихи.
Я увидела, что в нем по меньшей мере шесть футов два дюйма.
– Бейли Веггинс. Вижу, вы благополучно нашли кафе.
Мы оба сели.
– Честно говоря, я ожидал чего-то другого. Я слышал, что Ист-Виллидж – весьма специфический район, где полно бродяг и хиппи.
– В шестидесятые годы, наверное, так и было, но сейчас у него есть даже свой шарм. Я живу на самой границе между Ист-Виллидж и Вест-Виллидж, так что могу считаться своей и там и там. А вы живете на Мёрсер? [8]
8
Улица в Сохо.
– Да. Мне предоставили меблированную квартиру в доме, принадлежащем университету. Жилье вполне приличное, тем более что, как я слышал, за нормальную квартиру с одной спальней мне бы пришлось выкладывать больше двух тысяч баксов в месяц, так что мне грех жаловаться, вот только мебель выглядит так, будто ее перевезли году в сороковом из какой-нибудь сторожки в горах. Так и хочется поставить в проигрыватель диск с записью крика гагар – для полноты картины.
– У вас, часом, не висит над кроватью голова лося?
Он засмеялся, взъерошивая пятерней рыжевато-каштановые волосы:
– Ну нет, до этого дело не дошло. Но процентов сорок мебели сделано из березы.
Как человек доктор Херлихи– тоже оказался совсем не таким, как я представляла. По телефону он произвел на меня впечатление высоколобого интеллектуала, чуждого сантиментов, который жаждет просветить меня по части так называемой науки парапсихологии. Но он оказался добродушным, простым в общении, и это немного выбивало меня из колеи. Я предложила сначала сделать заказ, чем мы и занялись. Затем я достала из сумочки диктофон и пояснила, что делаю заметки во время интервью, но на всякий случай еще записываю разговор на пленку. Я нажала кнопку «запись», доктор откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и посмотрел на меня с чуть насмешливым выражением.
Под слишком пристальным взглядом голубых глаз я почувствовала себя неловко, но постаралась этого не показывать.
– Как я уже говорила в телефонном разговоре, я пишу статью об одной семье. В их доме происходит нечто очень странное. Многие считают, что это полтергейст. Я прочла две ваших статьи, из них мне стало ясно, будто вы не верите, что эти странные явления могут быть вызваны духами или призраками.
– Вы не хуже меня знаете – по крайней мере я так думаю, – что ни привидений, ни злых духов не существует. Должен сказать, что, когда мне было
– Занимаясь этой статьей, – продолжила я, – я взяла интервью у нескольких парапсихологов. Уже из названия их профессии ясно, что они верят в существование паранормальных явлений, однако даже они не считают, что в данном конкретном случае мы имеем дело с чем-то сверхъестественным. Они полагают, что все эти беспорядки порождает телекинетическая энергия Марки.
Я оставила эту фразу без комментариев и не задала никакого вопроса.
– Вам не кажется, что это бред? – не выдержал Джек.
– Это я беру у вас интервью, а не наоборот.
– Извините.
Джек улыбнулся, сложил ладони домиком и прижал указательные пальцы к губам. Помолчав несколько секунд, он заговорил:
– Знаю я этих охотников за привидениями. Они любят разводить наукообразие. А в таких случаях, как этот, то есть когда в деле замешаны подростки, их доводы кажутся вполне разумными. Все остальные в один голос кричат: «Полтергейст, полтергейст!» – а они заявляют: «Не говорите глупостей, никакого полтергейста здесь нет, это проявление энергии возбужденного ребенка». Но сама мысль, что мозг ребенка может порождать кинетическую энергию, – полная нелепость.
– Тогда кто же все это вытворяет?
– А вы как думаете?
– Напоминаю вам – это я задаю вопросы.
Джек снова улыбнулся и пристально посмотрел на меня. В эту минуту я вдруг поняла, что он очень обаятелен. Его облик в целом воспринимался как нечто большее, чем сумма отдельных составных частей. Голубые глаза хороши, но не сногсшибательны, брови такие светлые, что их внешние концы почти сливались с кожей, губы – полные, но не настолько, чтобы женщина при виде их таяла, а нос всего лишь правильной формы, правда, самую малость великоват. Если разбирать его черты по отдельности, то в них нет ничего выдающегося, но вместе они образовывали неотразимое мужское лицо. Неудивительно, что Джек решил специализироваться на детях: для психоаналитика, консультирующего взрослых, он слишком красив, многие пациентки непременно влюблялись бы в него.
Наконец он сказал:
– Нечестно поступают сами дети.
– Но как? Я знаю, что в некоторых случаях, которые вы изучали, вам удалось это установить, но здесь я просто не представляю, как Марки могла передвигать все эти вещи, да и зачем ей это понадобилось.
– Давайте я немного расскажу вам о детях. Почти во всех случаях мы имеем дело с ребенком подросткового или предподросткового возраста. Обычно это девочка. Во всех случаях она либо на что-то рассержена, либо чем-то встревожена. Иногда это приемная дочь, случается, девочка перенесла какое-то сильное потрясение. Она имитирует сверхъестественные явления либо для того, чтобы привлечь к себе внимание, которого ей очень не хватает, либо давая таким образом пассивно-агрессивный выход своему гневу.
Я немного рассказала Джеку о Марки, она вполне вписывалась в его схему. Хотя, как мне казалось, родители были достаточно внимательны и заботливы к девочке, на самом деле Марки приходилась им не родной дочерью, а племянницей. Сестра жены – родная мать девочки – была местной проституткой, она родила дочь вне брака и умерла от рака матки, когда Марки было четыре года.
Официант принес большую бутылку пеллегрино и два бокала на тонких ножках. Он нес их в одной руке, зажав ножки между пальцами. Наполнив бокалы, он поставил бутылку на стол и ушел.