Если бы только
Шрифт:
Испытывать их? Она не делала… но, ох, вообще-то, делала. Каждый раз, когда они приказывали ей что-то, она не подчинялась хотя бы раз или два. Просто чтобы посмотреть… На что? Почему она так поступала?
Таким же низким голосом Вэнс обратился к ней:
— Мы заботимся о тебе, Салли. Тебе не нужно плохо себя вести, чтобы привлечь внимание. Присматривать за тобой — удовольствие для нас.
Его слова действовали на нее как успокаивающая ласка.
И затем они снова начали двигаться. Вновь разогревая ее. На этот раз медленнее.
— Мне даже понравились эти бантики на флоггере.
— Это не твой флоггер, осёл, — отозвался Гален. — Салли, на этой неделе я запланировал выпороть твою задницу этим флоггером.
Он с нажимом перекатывал её соски, пока она не изогнулась от восхитительной боли.
— И затем я заставлю тебя кончить, используя его, как награду за то, что заставила меня смеяться.
Ему понравилось это, она точно знала.
Её улыбка померкла, когда оба Дома начали использовать незначительные ласки и пощипывания, чтобы довести её до грани. Мышцы ног были так напряжены, что дрожали, когда возбуждение достигло границы боли.
— Хочешь о чём-то попросить, сладкая? — побуждал ее Вэнс.
Просить. Проклятье, просить.
— Пожалуйста, — прошептала она.
— На этот раз тебе нужно произнести это вслух, — сказал Вэнс. — Салли, мне доставит удовольствие услышать, как ты просишь доставить тебе наслаждение.
Слова снова попытались застрять в горле, но ей помогло знание, что этим она угодит ему; если только сможет преодолеть свое прошлое.
Салли, заикаясь, вытолкнула из себя:
— П-пожалуйста, можете ли вы… — Боже, почему её тело съёжилось? — заставить меня кончить?
— Хорошая, послушная девочка, — пробормотал Гален, и нежность в его глубоком голосе омыла её блаженством.
— Красивая просьба, — согласился Вэнс. — Я горжусь тобой, Салли.
Гален нежно приласкал её груди, прежде чем его талантливые пальцы сомкнулись на чувствительных сосках. Сжимая и отпуская, даря ей вспышку за вспышкой изысканной боли.
Вэнс погружался, выходил, толкался. И каждый раз его большой палец кружил по клитору, выводя её выше и выше. Толкнувшись внутрь, он потер подушечками область у самого входа, пробуждая точку G.
Боже. Всё её тело напряглось, когда она содрогнулась, нуждаясь в еще одном небольшом толчке. Пожалуйста.
Вэнс встретился с ней взглядом, когда он осознанно поставил большой палец и нажал. Растёр.
Маленькая искра разгорелась в бушующий пожар. Её тело светилось, пылало и, наконец, взорвалось. Наслаждение накатывало волнами. Шея изогнулась, когда Салли закричала, параллельно ругаясь.
После удивительно долгого времени она почувствовала, как волны отступают.
Боже, как хорошо.
Затем она услышала, как Вэнс пробормотал: — Давай попробуем еще один.
Его пальцы толкнулись внутрь — три сразу, — растягивая
Её собственные вопли отражались эхом в ушах, пока она задыхалась и вздрагивала от последующих толчков.
— Красавица, — сказал Гален.
Его рука на её груди была нежной, кружа и лаская измученные соски. Вэнс поглаживал её бёдра.
Через минуту, когда Салли действительно смогла дышать, Вэнс поднял её на руки.
— Ты хорошо справилась, дорогая, — прошептал он. — Я думал, мне придётся дразнить тебя ещё полчаса, прежде чем ты попросишь о помощи.
У Дома была своя садистская сторона, искусно скрытая под заботливыми манерами. Она его ущипнула.
В ответ он молча скользнул большой ладонью между ее ног и прижался к ее сверхчувствительному лону. Его раскаленный взгляд словно давал обещание, что он будет совершенно счастлив начать весь процесс сначала, если она этого хочет.
— Извини, — прошептала она.
Морщинки у его глаз углубились от улыбки.
О, Боже, она действительно его любила.
Глава 13
Дрю Сомерфельд, помощник окружного прокурора, сидел за столом в своем офисе, обсуждая дело с новым стажером. Преступлениям не было конца. Правоохранительные органы сажали преступников за решётку. Ассоциация Урожая была временно закрыта, но на её зарубежных банковских счетах числилось несколько миллионов. Ещё пару миллионов, и он будет готов уйти в отставку. Он возьмёт с собой Эллиса, купит остров и будет жить как король.
— Спасибо, Кэтлин, — сказал он. — Я думаю, на этом можно остановиться.
Она была яркой молодой женщиной и довольно эффективной в выполнении должностных обязанностей. Сомерфельд начал вставать, но заметил, что стажёрка топчется на месте, вместо того чтобы покинуть офис.
— Что-то ещё?
— Я помню, как вы злились из-за смерти лейтенанта Тиллмана.
— До сих пор злюсь, — произнес Сомерфельд напряжённым голосом.
В основном его злость была вызвана тем, что ублюдок вцепился своими когтями в Ассоциацию. Какой позор, что его урок не выучили другие члены следственной команды.
— Вы будете рады услышать, что одного из так называемых менеджеров арестовали. Он поёт на допросах, как пресловутая канарейка.
Сомерфельд на секунду замер, затем закрыл папку на столе и заставил себя улыбнуться.
— Менеджер? Отличная работа. Как это произошло?
Да, ему нужно узнать детали ареста. Его менеджеры должны были прекратить все контакты, как-либо связывающие их с Ассоциацией.
— Это благодаря тому информатору, — Кэтлин широко улыбнулась.
В нем поднялось острое желание ударить ее по лицу с такой силой, чтобы размозжить губы по сверкающим в улыбке зубам, выдающимся как у суслика.