Если бы ты знал
Шрифт:
– Заправка – лучший аттракцион в нашем деревенском парке.
– Ну а то! Ты тоже обожала со мной на заправку ездить. Я все помню.
Я тоже помнила. Трогательные воспоминания из детства намного приятнее тревог, что связаны с Раевскими. У меня на глаза навернулись слезы светлой тоски.
Как круто быть маленькой и ехать с папой на заправку. Обязательно на переднем сидении, потому что мама осталась дома.
Мамы давно нет. Тетушка тоже умерла. С папой я общаюсь хорошо, но редко. Спасибо ему, что берет
Митька. У меня есть сын. Я никогда не буду одинока. Его я точно никому не отдам.
– Света варенья из клубники наварила. Пойдешь свежее пробовать? – снова отвлек меня отец от мыслей.
– Кончено. А пенки остались.
– Остались, – улыбнулся папа.
Мы забрали Митю с огорода и пошли пить чай. Я и не предполагала, что все веселье начнётся потом.
Глава 2. Сотрясение
У папы в гостях мы просидели до ночи. Митя совсем не хотел уходить. Я бы тоже осталась, но папа собирался на смену с раннего утра. Я не хотела путаться у него под ногами.
Митька, конечно, уснул по дороге в машине. Я затащила его на себе домой, раздела и уложила в свою кровать.
Все равно проснется ночью в незнакомом месте и придет ко мне. Я ленивая мать. Мне тяжело мотаться ночами к ребенку. Если можно спать вместе с ним всю ночь, я буду спать с ним.
Конечно, к такому дзену я пришла не сразу. Пробовала приучить Митьку к кровати, не спала ночами, а днем клевала носом на лекциях. Если бы я продолжила такой путь самурая, то вряд ли смогла бы закончить обучение.
Поэтому к черту правила. Я буду жить, как хочу.
После трудного дня я спала как убитая. Среди ночи меня разбудил глухой звук и плач Мити. Я вскочила и нашла сына на полу между стеной и кроватью. Он свалился.
Я сгребла его с пола, успокаивала, целовала и трогала везде.
– Ушибся? Больно, маленький? Где? Скажи мне.
Митя шмыгнул носом, ничего мне не сказал, но обнял и прижался. Через минуту он снова крепко спал.
Я пыталась успокоиться, но сердце выскакивало из груди.
Никогда он не падал с кровати. Если Митя спал со мной, то почти не двигался. В своей кроватке он мог ворочаться, но там стоял специальный бортик.
Я малодушно подумала, что это Раевский во всем виноват. Он один своим существованием умудряется портить мне жизнь. Нельзя приближаться к этому человеку. От него одни неприятности.
Бред, конечно, но вдруг. Надо скорее продавать эту квартиру и возвращаться в Москву. Лучше выставлю цену пониже, чтобы забрали сразу. И не нужен мне никакой риэлтор.
Успокоившись, я обложила Митьку подушками, накидала несколько на пол и снова заснула.
Разбудил меня снова Митька. Он больше не падал, сидел на кровати какой-то потерянный.
Я протерла глаза. Сын кашлянул.
– Эй, малыш. Ты
Митька снова закашлял, схватился за горло, а через секунду его вырвало.
Я с ужасом увидела что-то зеленое на простыне.
– Господи! Что это такое?
Пока я соображала, сына еще раз стошнило. Он упал на подушки. Весь бледный и вялый.
– Голова кружится? – спросила я, начиная догадываться о причине.
Митя промычал что-то утвердительное. Его обычно не заткнешь, а тут ответить не может. Я вспомнила, как сама в три года ударилась головой и заработала сотрясение мозга. Меня тошнило от любой еды, я не могла встать, все время лежала. Мама часто рассказывала, как перепугалась в тот день.
– Неужели после падения такие последствия? – думала я вслух, пока аккуратно меняла белье.
Митя попросил воды, но его снова стошнило. Он заплакал, и я обнимала его долго, успокаивая. Ко всему прочему еще и суббота – врача не вызвать.
Я позвонила папе и рассказала все. Он посоветовался с фельдшером из своей смены и выдал мне план.
– Отвези в травмпункт его, Ев. Там осмотрят, сделают рентген. Можно и на скорой прокатиться, но быстрее и комфортнее на своей машине.
– Спасибо. Поняла.
Я повесила трубку и вернулась к Мите. Он выглядел получше, но бледность никуда не делась. Никуда ехать мне не хотелось. Интуиция подсказывала, что пройдет само. Зато тревожность не оставляла. Я торговалась с собой до обеда.
Митьку тошнило снова и снова. Пришлось ехать. У меня наготове были пакетики, влажные салфетки и чистые вещи. Но в машине не было ни одного эпизода. В приемном Митя тоже держался молодцом, даже заинтересовался игрушками.
Как только я сказала про падение с кровати, нас отправили на рентген. Как папа и сказал.
Меня встретил хмурый полноватый врач. Молодой, но уже противный.
– И куда вы вечно претесь. Не сидится дома.
От его грубости у меня подкатили ком к горлу и слезы к глазам. Только ради сына я сдержалась и не позволила себе разреветься.
Митя не хотел ложиться на рентген, стал хныкать. Врач ругался на меня. Я уговаривала ребенка, целовала его лоб и держала голову, чтобы он не дергался.
– Нормально все. Череп не поврежден. Хотя и так было видно. Занимаетесь херней, мамаша, – приговорил меня чертов рентгенолог.
– А может быть сотрясение без травмы черепа? – поинтересовалась я аккуратно.
– У врача спросите, – огрызнулся мужик.
«А вы кто?», – хотела спросить я, но Митька опять закапризничал.
Пришлось забрать заключение и скорее вернуться в приемник. Там меня встретили несколько врачей. Главной выделялась девушка немногим старше меня на вид. Она расспросила о ночном падении, провела какие-то тесты и сообщила: